глазам Алика, что он любит меня, и что я ему небезразлична, и нужна не только для секса. Но он не умел выразить этого словами, и по этой причине я с ним рассталась, как ни старалась сохранить отношения.
Потом у меня были, конечно же, отношения с другими парнями. Но они не устраивали меня — ни один!!! От них, напротив, я и чувствовала любовь, и слышала слова о любви, но когда дело доходило до секса — то тут эти так называемые мужчины думали только о себе. Они снисходили лишь до того, чтобы пару минут ласкать меня. Это происходило как по графику — пару минут ласкают клитор, минуту лижут соски, а потом — просто насаживают меня на свой член и действуют до победного конца. И при этом они ещё удивлялись — почему это я лежу с таким равнодушным видом, и не отвечаю на их ласки? Да потому что никакой ласки я от них и не чувствовала. Я понимала — они это делали не специально, они пытались разжечь меня, и какое-то время я действительно хотела пойти им навстречу. Но потом я устала притворяться, мне надоели эти неумелые ласки, надоела эта (пусть и не нарочитая) грубость. И поэтому я всё чаще отказывала своим парнями в сексе, они обижались, ревновали, ударялись в загул — а после первого, максимум второго загула я их отправляла куда подальше.
Наконец, Бари. О, он действительно произвёл на меня впечатление. Мы с ним сначала общались просто так, и довольно долго. Но — скажу вам по секрету — с большинством нерусских парней практически нереально долго общаться «просто так». Тем более, что мои парни сами признавались мне, что до меня их так не заводила ни одна девушка. Наверное, это объяснялось тем, что я не «давала» им сразу же, по первому требованию. И с Бари я поступала точно так же... доводила его до белого каления, изводила до такой степени, что он раскалялся как нить электролампочки...). И только когда он уже, так сказать, взмолился, пожаловавшись на обострение спермотоксикоза , я ему уступила. В конце концов, я к тому времени сама уже хотела его, и подумала, что глупо строить из себя монашку. И в первую же ночь он заставил меня тихо таять от наслаждения. Я помню это, как сейчас... я лежала, распростёртая на постели, и чувствовала, как мои и его любовные соки стекают по моим бёдрам, и время от времени сладостные судороги пробегали по моему телу. Бари всегда мастерски трахал меня, он так двигал бёдрами, что его член тёрся о стенки моего влагалища попеременно. С каждым толчком его член задевал мой и без того возбуждённый, набухший клитор, и заставлял меня стонать. Мне хотелось выть от наслаждения. Мои нервные окончания во всём теле становились невообразимо чувствительными, я даже чувствовала, как его сперма орошает глубины моей мокрой щёлочки и дрожащую матку (я вовсе не преувеличиваю, поверьте, я чувствовала это). К тому же Бари, когда кончал, нисколько не замедлял темп, буквально вонзался в меня, и при этом издавал низкий стон, переходящий в хриплый и протяжный горловой крик. А я, когда слышала этот крик, испытывала ещё большее наслаждение, от которого мои пальцы непроизвольно сжимались, и ногти вонзались ему в спину.
Потом Бари целовал меня и, не прекращая этого делать, перекатывался на спину, и отдыхал. А я обычно устраивалась комочком в его объятиях, и он гладил меня, до тех пор, пока мы не засыпали.
К сожалению, такой дикий секс был у нас всего один день в неделю. Бари работал (мы ведь жили не вместе), и освобождался только в субботу. Но за эту субботу мы с ним трахались семь-восемь раз, так что практически восполняли утраченное. Почему практически? Да потому, что мне этого было всё же маловато. Мне нужно, чтобы эти семь-восемь половых актов были каждый день!!! Уже в субботу ночью, после такого секса, моя щель и мой клитор снова начинали пульсировать желанием. И поэтому когда мы с Бари снова встречались в субботу, я вновь была настолько неистовой, словно у меня секса не было уже по
