безнадёжной ситуации, то кто-то от тюрьмы отвяжется вроде бы сам... Говорит повезло, пусть так и будет! Я — фаталистка, кому суждено быть повешенным, тот не утонет!
А с тобой было две проблемы: когда ты как дура шагала прямиком на грязную панель и когда тебя «неожиданно» отпустил тот «добрый» ментовский майор.
— То есть! Не поняла! Уже больше 10 лет прошло. Он же и протокол порвал и улыбался игриво! И почти уговорил ехать с ним в Анталию! Потом, правда, куда-то пропал.
— Девочка! Я случайно тогда узнала, ведь тебя заказали! Иностранец, один из твоих клиентов-рабов, по-моему немец. А этот ментовский гад в сети по продаже наших девчонок за рубеж подрабатывал! Так, что тебя не на отдых, а в рабство хотели на блюдечке доставить!
— Тетя! Я у твоих ног! Спасибо, родная!
— Хватит, не люблю. Смогла — сделала. Мент этот, кстати, действительно пропал, «сел» и надолго. А у немца то же проблемы появились... Бог — не фраер, всё видит... Давайте прощаться, надеюсь что раньше, чем лет через 5 не увидимся. Надоели вы мне, оба... Но если такое же чудо откопаешь, сразу звони... Удачи!
Женщины, вышли в другую комнату, еще немного поговорили в полголоса. Я сидел в кресле и смотрел на потертый ошейник и старомодную плётку. Плётку, которой меня дважды выпороли. Она была с почерневшей костяной ручкой, волнистыми коричневыми лентами. У основания плетей перед рукояткой — широкий кожанный эфес, что бы рука не соскользнула. Кожа его была светлее и я разглядел синеющие буквы:
Смертный, силе нас гнетущей,
Покоряйся и терпи.
Спящий в гробе, мирно спи;
Жизнью пользуйся живущий.
Я обмер. Это была не надпись, а татуировка в ткани кожи. Я мгновенно вспомнил легенду Госпожи о фурнитуре некой Госпожи-садистки из кожи влюблённого раба. Неужели это тётя!??!
Госпожа и тётя вернулись в комнату и мы пошли к входной двери. Госпожа поймала мой взгляд на плётку и покачала головой. Мы быстро и спокойно простились.
Когда мы приехали домой я не утерпел:
— (имя Госпожи), так это она — Госпожа фурнитурного раба? Это его кожа на плётке?
— Нет. Таких вещей много. Есть у меня. Есть у неё. Есть у других. Но кожа действительно человеческая. Это кожа раба!
— Господи, Бухенвальд какой-то — подумал я.
Госпожа вышла и вернулась с пакетиком. Перевернула его и на стол выпал плоский или кошелек, или кожаная косметичка с молнией по верху. Кожа была как оленья, тянущаяся с зеленоватым отливом протравки. С одной стороны стояло почерневшее по краям грубое клеймо конезавода с номером. С другой — татуированная надпись:
Позвольте быть у Ваших ног,
Подобно псу борзому,
Лечь у ног красавицы,
Нагой и равнодушной
Надпись пересекали две светловатые полосы. Ощупав их, я понял — это прижизненные шрамы от кнута или суровой плётки...
Почувствуйте разницу
Я голый лежу на полу, руки в наручниках под спиной, на ногах кожаные манжеты с полуметровой распоркой между ними. Я жду Госпожу. В тишине звонко цокают её каблучки. Я вижу как она в красных туфельках с длинными каблуками, черных чулках в очень крупную и ужасно сексуальную сетку с пажами и поясом подошла и склонилась надо мной. Я весь в волнении... Начинается!
Еще из одежды — только широкая черная латексная манжета с блестящими шипами на левом предплечье с союзкой через средний пальчик. На её ногах, пальчиках и щиколотках — её любимые колечки, перстенёчки, цепочка ... с розовым кулоном и браслет, на левом предплечье то же золотой браслет... Колечки золотятся и в промежности.
Сегодня у неё шоколадного цвета с золотинками лак на длинных ногтях рук и темно-коричневый — на пальчиках ног.
Госпожа ставит мне ножку на грудь, затем вторую, потом плюща подошвой мои губы, шагает на лицо. Ей нужно постоять там для вдохновения...
От тяжести моё лицо повернулось на бок и подошва туфельки переметилась
