думал я, три упаковки пива, две бутылки вина, да еще кофе сколько выпьют. Понятно, что засиделись чуть не заполночь. Им что, они на машинах...
В который раз проходя мимо приоткрытой двери я вдруг услышал слова, заставившие меня остановиться и прислушаться. Конечно помогло мне воспаленное самолюбие, любое слово моих мучительниц, я слышал с ясностью необычайной.
— Дай ключ. Очень хочется...
Только и всего. Но слова эти, произнесенные женским голосом (я не мог бы сказать чьи именно красиво накрашенные губки произнесли их), были теми самыми, которых я так долго жаждал услышать именно здесь. Женщина, произнесшая их, была явно навеселе, как и ответившая ей...
— Всем хочется. Терпи. Ноги скрести, как этот наш... Недремлющий страж...
Вся компания расхохоталась, а я хоть и стиснул челюсти от досады, но продолжал слушать.
— В чем проблема-то, — удивился нежный голосок, — в конец по коридору и направо...
— Ага! — иронично отозвались сразу четыре или пять девушек.
Я вдруг понял. В этот день капризничал не четвертый этаж, а третий, чем-то им не понравилось работа сантехники. Кончилось это неожиданно, в середине дня явилась ремонтная бригада и через полчаса я узнал, что туалетом (тем самым, единственным) на четвертом этаже пользоваться нельзя. Может быть потоп. У меня с этим помещением были связаны свои воспоминания, но я благоразумно промолчал. И вот теперь у девочек, кажется, маленькая проблема.
— Точно, — слегка потухнув, согласился тот же голосок... — табличка «не работает».
— Ты что, не была там ни разу сегодня? — удивился кто-то.
— Вот именно, — совсем уж грустно отозвался голосок. Это могла быть только та самая, тоненькая большеглазая... — Не была. Я после обеда только приехала. И что теперь?
— Ну, можно вниз спуститься, на первый этаж.
— Ага, — отозвалась та, что с самого начала просила ключ... — по первому этажу, мимо вахтера нашего. Может еще на одной ножке попрыгать перед ним... «Дядя, дяденька, а девочка писать очень хочет!». Тебе что ключ трудно дать, да?
— Дали нам ключ эти, с третьего этажа, — пояснила моя джинсовая знакомая, низкий грудной голос («Ну извини») я узнал сразу... — но просили не бегать все время, ночью особенно. Давайте, уж если идти, то всем вместе. Кто-нибудь еще хочет?
— Хочет! Хочет! — послышались смешливые девичьи голоса и я услышал шум отодвигаемых стульев — компания встала из за стола. Кто-то, может быть та бесстыжая в мини-юбке, что пялилась на меня в холле даже взвизгнула...
— Ой, девчонки, не могу, до чего хочется! Чего ржете, вот не дойду сухая, будете тогда знать!
Я поспешно спустился на пол-лестничных марша, слушая, как они собираются. Вот открылась дверь. Вот они обсуждают, вернутся ли к себе на этаж и все ли захватили. Тот же голос...
— Ой, девчонки, ну совесть имейте! Я сейчас прямо в лифте лужу сделаю!
В лифте? Странная мысль пришла мне в голову и прогнать я ее не мог. Неужели эти ленивые сучки на один этаж вниз поедут в лифте? Так и есть. Отлаженный механизм мягко заурчал, и женские каблучки застучали о гладкий пол кабины. Одна, вторая, третья...
— Ой, девочки, ну быстрее! С-с-с-с! — она зашипела сквозь зубы, тоненько, как змейка.
— Чего дотерпела так?
— Погодите, ключ-то где...
— Ты не шути так.
— Ага, подруга, наши пузыри в твоих руках...
— Ой, помолчи ты...
— Я же просила тебя, дай ключ... Тебе хорошо, ты пива не пила...
— Девочки, не жмите на меня, я же лопну...
— В-с-с-с!..
Мне хотелось слушать их и слушать, но я заставил себя бесшумно спуститься еще на пол-этажа. Меня трясло от какой-то мстительной радости и я знал, что никакая сила, никакая порядочность не удержит меня теперь от задуманного. Я достал из кармана универсальный ключ, когда наверху голос
