Имена и события, конечно, традиционно вымышленные, совпадения, как обычно, умышленные: Какое женское имя первое приходит на ум? Итак, Наташа. Знакомы мы с ней были давно, и с самого начала знакомство было подначивающе-двусмысленным. Близости особой у нас не возникло, но плотоядно облизнуться при случае не забывали. Любил ли я её? Навряд ли это можно так назвать. И навряд ли это можно причислить к простому хотению плоти. Было что-то и ещё сверх этого, но тем не менее, на вопрос «хочу ли я её» ответ может быть только положительный. Впрочем, не хотеть её достаточно сложно — она красива классической женской красотой. Русые, чуть с рыжинкой волосы до плеч, едва заметно волнистые, голубые глаза, аккуратно очерченные губы, высокая шея, округлые плечи, полные, но не рыхлые руки. При этом она высока и стройна, а грудь... а бёдра... а ноги... Но — обо всём по порядку. Итак, история произошла на одной из вечеринок, которых было у нас множество.
Началось всё банально — впрочем, всё интересное всегда начинается банально. Ком-пания ещё молодых людей (оставивши дома детей), собралась попить вина и: А это уж что получится. Попили, попели, сходили на пляски, на молодняк поглядеть, молодняк оказался серенький, пришлось самим вспомнить молодость: И вот по возвращению оно и началось. Дело было летом, и жара стояла все дни, и не только дни. И после плясок всем захотелось помыться. А так как попили уже немало и вообще все вроде свои, то и стесняться как-то особенно не хотелось — как из ванной вылезли слегка замотавшись в полотенца, так и расселись допивать.
И вот сижу я, такой весёлый и радостный, и Наташа сидит напротив — плечи белые, грудь из-под полотенца только что не вываливается, лицо чуть порозовевшее, ноги в мои фактически коленками упираются, и прикрыты так, что лучше б уж вообще никак — то ноги и ноги (ног я её не видал что ли?), а то под краем полотенца вот-вот угадывается, но — не видится. И сидим мы так всей толпой в шесть рыл, и о чём-то потустороннем треплемся. А глаза у меня сами собой то по ногам её прогуляются, то по плечам, а то и к краю полотенца прилипнут — верхнему или нижнему. Вроде как и неловко — выставился как школьник, а с другой стороны совершенно не хочется брать себя в руки. Только что по лицу всё больше вскользь, неловко как-то пялиться. Болтаем, болтаем, только о гипнозе речь зашла — и тут цепляюсь я краем глаза за её взгляд. Раз цепляюсь, второй — и останавливаюсь.
Смотрит она мне в глаза — и я смотрю, и глаза у обоих хитрющие и выражение на мордах — протокольнее некуда. И улыбки ползут до ушей, хоть завязочки пришей. А в голове хмель и полное раскрепощение — почему бы, думаю, за коленки её не подержаться? Ну и ладони положил. О! — говорит Наташка — а поцеловать? А мне море по колено — легко, говорю, тем более — давно хотел. Ну и целую — не наглея (муж её таки рядом сидит и с моей женой о чём-то шепчется заговорщицки, змей). — Не — говорит Наташа — так не пойдёт. Даже не обслюнявил. Давай ещё. Внимание — вторая попытка! Ну, все смотрят, естественно, а мне пофиг — типа спорт, показательные выступления, значит можно. Беру её руками и целую как следует — с языком и с удовольствием. И руками совершенно естественно по доступным местам оглаживаю. И как-то вдруг понимаю, что ни фига это не спорт и не театр, а целую я молодую горячую женщину, почти обнажённую, и хочу её совершенно всерьёз. И она не просто так вид делает, а вправду тащится и возбуждена не меньше, да и вообще возбуждение по комнате витает. Третья парочка уже и вовсе под одежду (вернее, то, что её заменяет) забрались, но им-то пофиг, они муж с женой, а нам что? Хочется, блин, и колется — половинки-то наши не где-нибудь, а вот они. Тоже блин целуются, и поди в полутьме разбери, ради хохмы, нам назло или тоже всерьёз. Но тут Наташка не растерялась — она вообще временами вполне
