паровоз. — No... together (Нет, давай вместе), — сказала она.Это было сумашествие. Кончить вместе с ней в одно время было невозможно. Нацуми стала прыгать на мое члене быстрее, еле держась за мою шею, чтобы не упасть. Струя спермы уже подошла к моей головке и была готова вырваться. Я больше не мог сдерживать себя. А Нацум тем временем начала громко стонать, даже соре визжать. Это то, чего мы и боялись. Тако визг ее родители должны были слышать. Но Нацуми даже не попыталась закрыть рот. Она продолжала дергаться на моем члене. Через мгновение она откинула голову и издала громкий стон, похожий больше на плач ребенка. Затем, чуть не рыдая протянула слово «IIIIIIIIkkkkuuuuuuu». Я совершил фрикцию, после чего почувствовал, как мое семя бьет фонтаном прямо в лоно Нацуми. Я заскрежетал зубами в тот момент, когда Нацуми «рыдала» «Кончаю» на-японском. Моя член продолжал пульсировать посылая заряды спермы в Нацуми, а сама девушка рухнула на меня подергиваясь в конвульсиях. В этот момент я увидел на ее глазах слезы и понял, что она — действительно рыдала. Моя японская любовь одновременно и билась животом об мой пах от оргазма, и в тоже время плакала то ли от счастья, то ли от горя. Я же чувствовал, что в этот момент действительно счастлив. Мне было все равно, как посмотрят на меня завтра ее родители. Я знал, что, скорее всего, они слышали, как визжала их дочурка. Я знал, что, вероятно, это не по традициям семьи. И я знал, что не покину Японию и Нацуми. Я был готов забить на все и остаться с этим лепестком сакуры в Киото — месте, которое для меня стало «городом любви».
