глазами, а его рука медленно гладила мой лоб. Мы лежали на кровати, под одним одеялом. Он улыбнулся. Его голос был тих, как шелест...
— Вот ты и проснулся! Я счастлив! Мы были этой ночью вместе! И ничего больше не надо. И даже, если никогда ничего больше у нас не будет, этого хватит мне на всю жизнь. Ты сам решишь, нужен ли я тебе ТАКОЙ в дальнейшем. Но только знай... что бы у тебя не случилось — есть тот, кто тебя любил и любит, и сделает для тебя всё!
Я остолбенело молчал. Ромка — голубой? И он меня любит? Да он знает-то меня всего два дня! И что Я делаю в его постели? Ах, да! Я же пришел его трахнуть! Мой карточный долг! Неужели под пьяную лавочку я его оприходовал? Господи, какая гадость! Он же действительно любит! От него за версту веет нежностью и обожанием. А я, пользуясь его расположением, достиг своей цели! Просто скот, да и только.
— А у нас... это... что-нибудь было... ну, ночью... между нами? — я давился этой фразой целую вечность.
— Нет, ничего не было! К сожалению! Или к счастью! Но ты не беспокойся — я всем скажу, что всё было. Если тебе это надо!
Меня как обухом двинули по голове! Приплыли! Он все знает! И главное — зачем я здесь! Какое-то наваждение! Но откуда? Кто мог проболтаться? И почему он после этого не прогнал меня поганой метлой? Ах, да! Он любит! Да, что за ерунда, какая там неземная любовь за два дня! Ну, видел он, как я приходил к ним в группу за Ольгой, и что? Ему хватило этой малости?
— Что и кому ты должен про нас с тобой сказать? — я сжал его лицо руками. Он не вырывался, а только умоляюще глядел на меня... — Ты только не сердись! Я должен был сказать твоим партнерам по картам, что ты выполнил обещание. Даже если ничего не было.
Он знал все — и о рулетке, и о том, что в конверте стоит его фамилия!
— А если бы проиграл не я? Или тебе было все равно? — Я хотел знать все и до конца.
— Как ты можешь так говорить? Конечно, мне было не все равно. Но проиграть должен был именно ТЫ!
Вот так! Ни больше и ни меньше! Что-то слишком много совпадений! Мне предлагают сыграть в русскую рулетку, и я соглашаюсь. Там, в одном из конвертов, стоит фамилия Ромки, и он об этом знает. Я, классный игрок, попадаюсь на редчайший расклад и проигрываю партию. Барабан четко выбирает из шести возможных вариантов конверт с фамилией Ромки, который знает, что проиграть должен был именно я. Ромка охотно идет на знакомство, и, как оказывается, давно меня любит.
Я остаюсь у него на ночь, после которой он готов сообщить моим партнерам по картам, что я его трахнул, не смотря на то, что ничего не было.
Просто песня! И я уже понял, кто её автор! Валерка! Это он подал идею о рулетке и долго убеждал меня, что мне-то, с моим классом игры, ничего не грозит. Это он сдал мне тот злополучный мизер. Это он вскрыл конверт и огласил фамилию Ромки. А содержимое подменил, когда вертелся вокруг своей оси как бы в припадке веселья. И это он отказался принять замену штрафного траха с Ромкой на фуршет в кафе. Но зачем все это ему нужно? И каким боком во всю эту грязную историю затесался Ромка?
4. Игрок в темную
— А сейчас, дружок, ты мне все расскажешь! Все, что знаешь! И не вздумай хитрить! — По моему грозному виду Ромка четко понял, что я не шучу. — Хорошо! Только твердо помни, что никогда бы я не пошел ни на какие шаги, которые могли бы тебе повредить!
Ромка четко понял, что он гей, к десятому классу, хотя опыта гей-отношений не имел, т. к. боялся всяческих контактов. На первом курсе он пробовал найти друга, которому мог бы открыться, но безуспешно. А на втором курсе ему приглянулся высокий парень, которого он не раз встречал в университете, и который, похоже, тоже проявлял к нему интерес. Они познакомились в столовой. Парня звали Валерой. Несколько раз они вместе гуляли, пару ... раз заходили к Ромке домой.
Ромке он нравился, но, так, спокойно, без диких
