на полу в холодной темной камере, согнув ноги и уронив голову на колени это была единственная поза, при которой боль во всем теле была терпимой. Он пытался дышать медленно и поверхностно, чтобы избежать резких движений. Так паршиво на душе ему не было, пожалуй, никогда. Во время пыток он не мог ни думать, ни оценивать происходящее, но теперь он с ужасом осознал кошмарность своего положения.
Эта Мия... она больная... В гестапо такого не вытворяли... Он на мгновение вспомнил ее стройные ноги и гладкие бедра, но картина недавних мучений тут же проступила ярко и отчетливо. Обида переполняла его. Никогда, ни одна женщина не вытворяла с ним такого... Не было даже намека на подобное... Дэйвид покосился на дверь он безумно боялся, что сейчас Она снова войдет и все начнется по новой. Господи... хотя бы еще пять минут... без боли...
Дэйвид бросил взгляд на свои руки за несколько суток так ни разу и не сняли наручники. Содранные запястья кровоточили, но он поймал себя на мысли, что ему это безразлично. Дэйв пытался как можно лучше запомнить это ощущение: отсутствие боли... В последние дни он стал его забывать. Дверь внезапно открылась и в камеру вошла Мия. Дэйвид мгновенно напрягся и сжался, он уставился в пол и замер. Мия облокотилась на стену напротив пленника и оценивающе посмотрела на него, похлопывая стеком по бедру. Немая сцена длилась минут пять. Наконец, Мия не выдержала:
— Ты чего молчишь?
Дэйвид глотнул и ничего не ответил, продолжая смотреть в пол: Издевается, сука...
— Я тебя спрашиваю, какого ты молчишь?, — Мия повысила голос.
— Что я должен... говорить?, — прошептал Дэйвид и поежился от озноба.
— Во-первых, скотина, ты должен называть меня Госпожа Мия, как я приказывала, ты забыл, мразь?, — Мия за секунду разозлилась и со всей силы ударила стеком по стене.
Дэйвид вздрогнул и тут же почувствовал боль в плече, как будто удар пришелся по руке: — Простите... Госпожа... Мия... Я забыл...
— Может тебе память освежить?, — Мия была настроена игриво: — Стоит наверное мальчиков позвать, пусть с тобой поиграются?
Дэйвид в ужасе поднял глаза и умоляюще посмотрел на мучительницу, на чьих губах играла едва заметная ироничная улыбка: — Не надо... пожалуйста... Госпожа... Не надо так... , — от волнения и страха сердце бешенно забилось, помимо воли слезы навернулись на глаза. Дэйвид попытался поймать ее взгляд, но она отвела его в сторону и продолжила намеренно строгим тоном:
— Это почему же не надо? Ты мне указывать будешь? — она неожиданно посмотрела прямо в глаза узника, улыбнувшись про себя его смятению и неподдельному ужасу.
Дэйвид понял, что сказал что-то не то или не так и в отчаянии закусил губу. Он готов был разрыдаться от унижения, но только и смог прошептать: — Про... стите...
Мие доставлял огромное удовольствие весь этот концерт, она скорчила злобную гримасу и прошипела: — Простите? А ты, подонок, реагировал на просьбы своей жертвы? А? Отвечай, мразь!, — Мия с размаху ударила узника стеком по лицу, — отвечай, животное, реагировал?
Дэйвид ощутил привкус крови во рту и понял, что все начинается опять. Он едва слышно пробормотал: Нет... нет, Госпожа... Он осознал, что не имеет права ни просить, ни требовать, ни умолять. Все его мольбы или не будут услышаны, или обернуться против него... Дэйв собрался с духом и выпалил:
— Я виноват... И заслужил всё это... К чему эти беседы? Может начнете уже, что вы резину тянете?, — Дэйвид почувствовал необыкновенную усталость и обреченно вздохнул.
Мия прекрасно знала, что он невиновен, но от этого ощущения только усиливались. Она просто упивалась его страхом и унижением и буквально пожирала глазами каждое его движение. Ей снова безумно захотелось причинить ему боль, увидеть, как ему не удается сдержать стон, как все его тело напрягается в ожидании
