Мышка рухнула на пол, как мешок с грязным ... бельем.
Потом мы суетились, вызывали врача, пытались замять скандал. Все-таки, приличная семья, не хотелось выносить сор из избы.
Кузен первый произнес эту фразу.
— Она сошла с ума.
Я ответил...
— Может, ей просто нужен квалифицированный психиатр?
— Нет, — ответил кузен. — Ей нужен постоянный уход. Я долго думал об этом. Я боюсь за Аврору.
И судьба Мышки была решена. В психиатрической лечебнице нам сказали, что она выйдет не раньше, чем через полтора года. Времени у меня было достаточно. Но потом произошло неожиданное... меня срочно перебросили директором филиала в другой город.
В следующий раз я увидел свою племянницу через полгода. Долгие сто восемьдесят дней, каждый из которых наполнен томлением и страстью. Она писала мне письма. Далеко не детские и не наивные. Она знала. Она все знала.
Я вновь и вновь перечитывал «Лолиту», невольно проводя параллель между собой и Гумбертом Гумбертом. Как там у Набокова... «Меня мутило от вожделения, я страдал от тесноты одежд».
Я хотел Аврору. Хотел безумно, бессовестно, бесконечно. Она снилась мне каждую ночь, обнаженная, как первая женщина, распростертая передо мной, готовая исполнить любую мою прихоть. И я страдал. Страдал так, что кричал ночами, приводя в ужас своих соседей. Они начали распускать слухи, что у меня случаются припадки. В конце концов меня отозвали обратно.
И когда я вернулся в город, то первым делом поехал в гости к кузену.
Аврора выпорхнула мне навстречу в легком спортивном костюме.
— Дядюшка! — Радостно завопила она, бросаясь ко мне на шею.
И я не выдержал. Вместо того, чтобы поцеловать ее в щеку, я впился страстным поцелуем ей в губы. И она... Нет, не просто отозвалась на него, а ответила не менее горячо и страстно.
Наш поцелуй длился не меньше минуты. Потом я с сожалением отстранился. Я не хотел, чтобы кузен застал ее в моих объятиях. И так я компрометировал себя слишком уж откровенными взглядами.
... Так началась долгая и сладостная пытка. Аврора изводила меня искусно. Я не скрывал своего желания, а она не таила, что издевается надо мной. То выйдет встречать меня, завернувшись в одно полотенце, — «Ты выдернул меня прямо из ванной» — и быстро бежит якобы закончить свое омовение, но буквально за секунду до того, как за ней захлопывается дверь, я вижу, как полотенце падает на землю, и моему взору предстают очертания гибкого девичьего тела. То звонит мне на мобильный и начинает рассказывать о своих снах, где фигурируют другие мужчины, причем все это в таких подробностях...
Пару раз такие звонки заставали меня за рулем и я чуть было не попал в аварию. Аврора умела подбирать образные выражения, этого у нее не отнять. Тяжело следить за дорогой в тот момент, когда тебе пересказывают очередной Декамерон. Но сказать ей «Остановись!» я не мог. Ее глубокий хриплый голос вводил меня в какой-то транс. Слушать ее я мог часами, не переставая.
Однажды ее звонок раздался в третьем часу ночи. Я подскочил, как ужаленный — накануне у меня был тяжелый день, и я даже не заснул, а провалился в забытье.
— Алло!
— Дядя... Я разбудила тебя?
— Что ты хочешь, Аврора?
— А чего бы ты хотел, чтобы я хотела?
— Аврора, ты действительно разбудила меня. Я очень крепко спал.
— А я — нет... Я думала о том, почему мужчины и женщины такие...
— Какие, Аврора?
— Странные...
И она повесила трубку.
На следующий день она сама приехала ко мне на работу.
— Прости, я не хотела тебя будить, но мне было так одиноко...
— А твои подруги, Аврора?
— Эти инфантильные малолетки? Дядя, он же до сих пор в куклы играют! А мне надо обсудить очень многое. То, что обсуждают только с мужчинами.
— Аврора, что с тобой?
— Не знаю, дядюшка... Наверное, я просто
