беззвучном крике, когда мир делится на «до» и «после», когда...
Она крепко прижимается ко мне и обхватывает ногами.
— Бери меня, бери, бери...
Все вертится перед моими глазами, я теряю себя в пространстве, я вижу только это прекрасное лицо, только ощущаю ее тело, только чувствую себя парящим над бездонной пропастью, куда можно упасть — и не вернутся, и миг этого падения бесконечно сладок.
Аврора, моя Аврора, моя...
Она тихо постанывает, двигается подо мной, ускоряет этот момент блаженства. Я сдерживаюсь уже с трудом. Потому что я не просто обладаю ей — я нахожусь на пике наслаждения, я держу в объятиях мечту. Молодую, горячую, страстную, нежную...
Самый сладостный бред, самые безумные сновидения — ничто по сравнению с этой реальностью. Это — сама жизнь. И я не просто люблю эту женщину, я живу ей, дышу ей, впитываю ее кожей.
Все сокровища мира, вся власть монархов иногда не стоят такого мгновения... Я прижимаю свою возлюбленную к себе крепче, зарываюсь лицом в ее пышные волосы.
— Аврора... Аврора... Аврора...
Дрожь наслаждения утихает, но я еще долго лежу и целую волосы своей девочки. Потом перекатываюсь на спину и поворачиваю голову.
У нее непонятное выражение лица. Какое-то отстраненное. Впрочем, чего я хотел? Выражения восторгов в первый же раз? Такое случается довольно редко, особенно если учесть, что Аврора — совсем юна. Но ничего. Я знаю, что у нас все впереди. У нас будут долгие ночи, полные любви и страсти. У нас все будет. Мы, скорее всего, даже уедем из этого города. Куда-нибудь на север. Там всегда можно найти работу. Главное, чтобы Аврора осталась со мной. Но я верю, что смогу ее уговорить.
Мы еще долго лежим, обнявшись. Я глажу ее спину, ягодицы. Во мне снова просыпается желание. Но я не хочу испугать ее. Почему-то мне кажется, что сейчас мне лучше потерпеть. Она поворачивает голову, и я целую ее в лоб.
— Я сейчас, — улыбается она мне и идет в душ. Пока она моется, я лежу и бездумно гляжу в потолок. Мне хорошо. Я даже боюсь себе признаться, насколько я счастлив.
Когда она выходит из ванной, я притягиваю ее к себе.
— Я люблю тебя, Аврора.
— И я тебя... Мама часто говорила в последнее время, что мне нужен такой мужчина, как ты...
Вот уж чего не ожидал от Мышки! Что-то екает внутри меня, но я не замечаю этого тревожного сигнала.
— Но она, наверное, не это имела в виду.
— А какая теперь уже разница?
Четырнадцатилетняя женщина. По-детски мудрая. Не по-детски серьезная. Почему-то мое настроение портится... Даже не знаю, в чем дело. Что-то не так. Но что?
Я очень хочу остаться у нее ночевать, но решаю, что лучше это сделать завтра. С утра у меня одна не совсем приятное, но нужное дело. Я же обещал, то буду заботиться о Мышке.
Ее лечащий врач, разговаривая со мной по телефону, просто истекает любезностью.
Увидеть супругу вашего брата? Разумеется. Поговорить с ней наедине? Как скажете. Можете сегодня. Завтра? Изумительно, мы ждем вас. Конечно-конечно. В любое удобное для вас время. И вам всего наилучшего. Ждем вас.
Утром я зачем-то звоню Авроре, но она не отвечает. Ладно, неважно. Вечером я обязательно увижу ее, мою сладкую прелестницу. А сейчас... Ох, как же мне не хочется видеть ее мать! Но надо, надо...
Мышка смотрит на меня совершенно невидящим взглядом. Как на предмет мебели.
— Здравствуй.
Молчание.
— Я говорил с врачом, он сказал, что тебе необходимо продлить лечение.
Ни слова в ответ.
— Аврора приедет к тебе, скорее всего, завтра или послезавтра, у нее занятия в колледже.
— Как твоя голова?
— Что? — Я не готов к такому вопросу. При чем тут моя голова?
— Она ... не болит? Тогда тебя крепко приложили, я ж помню.
— Помнишь? Откуда?
— А вот ты меня забыл, забыл... — Она криво усмехается, и вдруг неудержимо начинает хохотать.
