пожалуйста те неприятности, которые меня ожидают. Я наглею, беру стул и сажусь спинкой стула вперед.
— Кстати, если наш разговор всеръез, то пусть и Ингрид-дочка поучаствует, пусть выходит из ванной комнаты.
В ванной что-то рушится и оттуда появляется Ингрид красная как рак. Фаина в растерянности — переход от послушного ученика, отличника к наглому кенту для нее полная неожиданность.
— Мы, хмм, я, школа..
— Милая Фаиночка...
произношу это слова очень мягко и вкладывая в него максимум сексуального содержания. Я оглядываю ее бедра и веду речь как бы только с ними, игнорируя лицо.
— Фаиночка, ты ничего мне не сделаешь, а вот я могу сделать очень многое.
— Да как ты смеешь мне на ты, сопляк!
Она ухватывается за мою «грубость», чтобы хоть как то реагировать, но
— Фаиночка, если я отнесу фотографии и предъявлю негативы в районо или куда повыше, то ты не просто вылетишь из партии (а она была парторгом школы!), ты сядешь за это самое и за совращение. Кстати, и Инг-дочка сядет (кандидат в партию, филолог).
— Какое совращение?!
— Ну да, вся группа подтвердит, что мы «поссорились» и что я часто к вам обеим заходил, вы же знаете детскую фантазию!
Это для них совершенно неожиданно, они переглядываются и молча смотрят на меня. — Я напечатал фотографии
Они бросаются на пакет, который я вытаскиваю из-за пазухи. Я вижу их проборы, склонившиеся над снимками и груди в разрезе платьев. выглядят они хорошо, голова к голове и четыре груди, не видно лишь сосков. Снимки тоже прекрасные, свет, ракурс и материал, все отличное. Бывает часами ловишь кадр, здесь же из 36 кадров, из которых ни один не засвечен, имеются целых девять снимков, которые можно было бы публиковать сразу. Я смотрел шведские журналы и поэтому мог судить точно — это были лучшие снимки которые я сделал и одни из лучших которые я вообще когда либо видел. Они поднимают на меня глаза, в них вопрос, пока еще немой. Минута молчания, наконец, голосом, чуть-чуть дающим петуха, говорит Фаина
— Сколько денег? Учти мы учительницы и много сразу не сможем дать.
Она уже боится, я по глазам вижу что она боится и догадывается. Я молчу и смотрю на нее, на грудь и ниже. Она неудержимо краснеет. Ингрид еще не понимает и встревает
— Если сто рублей..
— Молчи дура, он хочет не денег, он хочет нас!
Ингрид так и замирает с открытым ртом.
— Вот мои условия. Здесь 36 кадров за них я требую 36 раз с обеими сразу. После 36-го хм, полового акта, я передаю вам негативы и все напечатанные фотографии.
— Мерзавец! Ты сошел с ума! — они истошно орут в один голос
— Да, еще, делаю с вами все что хочу...
Они постепенно осознают безысходность ситуации.
— Ты не посмеешь передать...
— Еще как посмею, мне-то ничего не будет.
Я встаю со стула имитируя сильное юношеское волнение и злобу.
— Если вы не согласитесь, то обязательно отдам фотографии и негативы в обком и отправлю в газеты.
Они в шоке и в сущности уже сдались,
— Как...
Ингрид начинает рыдать. Фаина злобно смотрит на меня и молчит.
— Сегодня будет первая ночь. Фаина говорит
— Как ты себе это представляешь? Учти, мы с Ингрид Сергеевной этим занимались в первый раз, после вчерашнего лыжного похода было холодно и мы решили согреться в одной постели. Так и вышло...
Она помолчала глядя на рыдающую Ингрид-дочку и продолжила — Но мужчин ни у меня, ни у Ингрид не было. Может быть ты нас научишь? Она презрительно усмехается, но это последний оплот обороны.
— Ну если так стоит вопрос, то конечно научу. Не мальчик, на Затонских за стакан портвейна запросто дают. А то, что вы девушки мне будет приятно, вдвойне — улыбаюсь во весь рот — у меня девушки уже были.
— Это правда?
Фаина смотрит мне в глаза и видит что правда. Она
