— Завтра после работы заходи ко мне в гости. Я тебя накормлю и оттрахаю, — сказала она. После чего подумала и добавила: — Два раза.
— Мы же вроде к зубному собирались, — улыбнувшись, ответил он. — У меня скоро белки во рту заведутся.
— Ага. Летяги.
— Я когда тебя проводил сегодня, обнаружил, что трусы на изнанку напялил. Ладно хоть не при всех раздевался. Ты, кстати, меня два раза накормишь или оттрахаешь?
Ленка хихикнула и приложила трубку к другому уху.
— А я тебе точно не надоела еще? — ехидно спросила она.
— Завтра объясню, при личной встрече. Знаешь, что такое апатия? Говорят — это отношение к сексу в первые пять минут после секса. Брешут?
— Брешут. Ну пока, крыс. Буду я дрыханьки.
— Пока, зайчатина. Я тоже пойду. Почту завтра проверю — черт с ней. Ты на пузе или на попе лежишь?
— На пузе.
— Значит, целую в попу:
Он нажал на серую кнопочку, на которой белым было выведено «on/off». Вытянулся на полкухни, зевнул и прошлепал до кровати. На секунду захотелось включить компьютер — вдруг чего-нибудь важное по электронной почте пришло? Нет, на фиг, все завтра. Подождут.
Фотографии: их много, плывут, плывут мимо. Где-то щелкает магнит, прижимающий пленку, мигают отсветы. Желтый, пурпурный, голубой, щелк, желтый, пурпурно-голубой, щелк, щелк, желто-пурпурно-голубой: На всех снимках — одно и то же. Порнуха. Домашние вакханалии садо-мазохистов, женщины какие-то в коже, грязные мужики, голые части тел. Групповухи, фетишизм, зоофилия. На всех фотографиях порнуха:
Подушка смялась и прижалась к спинке кровати. Дамир встряхнул головой и стащил с себя промокшую майку. Блин, приснится же! Вот что значит за гроши вкалывать оператором в фотомагазине.
Он в темноте улыбнулся своим кошмарам. Убрал пальцами «накипь» из уголков глаз и шлепнулся спиной на простынь:
Через три дня Дамир с Ленкой собрали минимум шмоток, сели в трамвайчик и покатили в сторону железнодорожного вокзала. Он все-таки уговорил ее поехать на очередной конвент писателей-фантастов в Екатеринбург.
— Ну сам подумай, чего я там буду делать? — отнекивалась она. — Вы там о своей белиберде литературной опять трепаться начнете и напьетесь в стельку. Напьетесь ведь?
— Ну напьемся, конечно. Но я зато с тобой жить буду. Вдвоем, в номере мы будем вдвоем.
— А там стены тонкие, поди?
— Мне до лампочки! Кому не понравится — пойдут пастись.
Когда вылезали из трамвая, Ленка испачкала джинсы и долго материлась себе под нос.
— Ты почему ругаешься, как сапожник? — спокойно спросил ее Дамир.
— Да потому что теперь у тебя будет девушка в грязных джинсах!
— Ну и что?
— Разонравится она тебе и ты ее бросишь.
— Разве чистота одежды как-то связана с фригидностью?
— Причем тут фригидность?
— При том, что я от тебя отвяжусь, только если ты перестанешь меня хотеть.
— Во дурак.
Вошли в здание вокзала. Он же у нас лучший в России считается, вокзал-то. Вбухали половину городского бюджета на строительство. Красота. Зато кварплату подняли, и проезд в общественном транспорте подорожал — чтоб народ не расслаблялся.
— Через двадцать минут поезд, — сказала Ленка, глянув на табло. — Покурим?
— Угу. Пошли только на платформу сразу.
А вот лифты здесь действительно презентабельные. И просторные к тому же, чистенькие. Их много. Никто и не заметит, если один встанет минут на семь:
Даже когда они стояли на платформе и жадно глотали никотин, Дамир еще чувствовал жар ее тела. Осталась также легкая дрожь в ногах.
— Маньяк, — коротко сказала Ленка, с шумом выпуская струйку дыма.
— Ты первая меня схватила, — сыто промямлил он.
— А ты мог бы и сопротивляться для приличия.
— Еще чего.
