ласк я кончил ей в рот.
— Вкусно! — сказала она, облизнув розовым язычком распухшие от поцелуев губы.
Ночь любви продолжалась...
Под утро, полностью разбитый, я вернулся на дежурство.
Конечно, в конце праздника мы приняли вместе душ, в котором я ее еще раз отымел во все места — мокрую, скользкую, всю в мыле...
Благополучно проспав за своей конторкой до конца смены, я, в девять вечера, отправился домой.
Все пошло по-старому.
Только теперь почти каждый день в мою маленькую квартирку приезжала Зита и мы с ней еблись до посинения. Ее муж об этом даже не догадывался.
Между тем, она забеременела.
Как она сказала, Эрез был очень удивлен — он ведь никода не имел ее без кондома. Она открутилась, заявив, что «и на старуху бывает проруха» — мол «в гандоне дырочка была». Ровно через девять месяцев после той ночи, у нас родился мальчик. Мы назвали его Хаимом. Эрез был не против.
А потом они развелись.
Без шума и пыли.
Сейчас у меня в моей маленькой съемной квартире жена и двое сыновей — Эреза и мой.
А экзамены Зита сдала успешно — я ей помог с математикой, да и вообще, она оказалась большой умницей.
Однажды, утомленная моими ласками, она спросила меня:
— Ну, и как же это все согласуется с твоей совестью?
— Что?
— Ты спишь с замужней женщиной, заделываешь ей ребенка... Хорошо, что еще никто не узнал, что он мамзер...
— Пушкин занимался тем же, — парировал я.
— Ну, ты не Пушкин! — улыбнулась Зита. — Хотя мне твои стихи нравятся больше.
— Вот видишь...
— И все-таки? Как там твоя совесть себя чувствует?
— Я не святой, Зита. К тому же, Бог — это не только совесть, но и любовь...
— Я тоже верю в любовь! — сказала девушка и поцеловала меня. Через минуту, она уже вовсю доказывала мне, как меня любит.
Так выпьем же друзья за горячих восточных женщин!
8.09.2001
