они были либо сенаторами, либо известными ораторами. Он вспомнил о весталках, но вскоре отбросил эту мысль — они берегли свою невинность. Зачем? В этом городе, наверно, скоро перестанут рождаться девственницы. Он узнал и о том, как вступить в это общество избранных. Лукреций недвусмысленно намекнул, что его ждут там. Он так глубоко задумался, что девушка, усердно работавшая губами над его стволом, подняла голову и спросила:
— Тиций, что с тобой, я плоха сегодня?
— Совсем нет, у тебя удивительно нежные губы, просто я задумался, продолжай, я чувствую, как приближается:.
Он глянул на соседний топчан и картина, которую он увидел там, заставила его член немедленно напрячься и выплеснуть в рот гречанки все до последней капли. Она с какой-то радостью приняла все и продолжила водить губами вниз и вверх, доставляя удовольствие раскинувшемуся на лежаке патрицию. Лукреций, уложив на топчан гречанку, закинув ей ноги к самой голове, с неистовством вбивал свой член в черную полоску между ног девушки. Гречанка, казалось впервые видела такой напор, и едва могла дышать, лишь иногда постанывая сквозь неплотно закрытые губы. Ее ступни, безвольно болтающиеся в воздухе, вздрагивали от каждого удара гигантского члена Лукреция. Кубок стоявший у изголовья опрокинулся и пролил остатки вина на пол. Лукреций не спешил заканчивать свое занятие. Он наслаждался вздрагивающей от его ударов грудью девушки, ее ногами, поднятыми почти к голове. Гречанка была в полубеспамятстве от сексуальной энергии Лукреция. Было непонятно, кто пришел доставить удовольствие, гетера Лукрецию или он ей. Напонец, он вышел из нее, ловко перехватив руками, поставил ее на колени. Гречанка послушно раздвинула ноги и легла на грудь. Он медленно вошел в нее, и схватив руками ягодицы, стал быстро насаживать ее на торчащий член с багровой круглой головкой. Гречанка тяжело дыша, подавала бедрами на каждый его удар. Вдруг она застонала, подалась к нему и почти села на него, из ее уст вырвался вопль удовлетворения. Лукреций сделал несколько ударов, от которых она подпрыгнула на его члене, и бурно кончил в нее. Постояв несколько секунд неподвижно, они вместе упали на бок. Гречанка извивалась на его еще твердом члене и не торопилась выпускать его из себя. Ее руки скользили по его ногам, а он медленно гладил ее грудь с торчащими от возбуждения сосками. В конце вечера девушка, ласкавшая Тиция губами, поддерживая под руку, увела свою подругу домой. Тиций и Лукреций остались одни. Проговорив еще немного, удовлетворенные друзья погрузились в глубокий сон.
Для приема в культ нужно было выполнить несколько условий: воздерживаться в течение месяца, бегать и кидать копье четыре раза в неделю, питаться мясом молодых ягнят все это время. Как оказалось, воздержание было самым суровым из испытаний. К концу месяца мысль о сексе неотступно преследовала его. Он начал замечать, как много кругом удивительно красивых женщин, представлять себе прелести, которые скрывают их туники. Город, погрязший в роскоши в разврате давал обильную пищу для воображения.
Утром последнего дня воздержания Тиций проснулся раньше обычного, и стараясь не касаться руками стоящего как палка члена, оделся. Сегодня вечером в храме, куда должен был отвести его Лукреций, должно состояться его посвящение. Плоть понемногу утихла, и он смог умыться холодной водой. До полудня он занимался делами своей виллы и был рад этому занятию, поскольку развратные мысли не покидали его голову ни на минуту, не оставляя его в покое даже во сне. Каждый раз он просыпался, почти готовый кончить от своих сновидений, с трудом засыпая опять. Он даже убрал из дома рабынь, раньше прислуживающих ему, и взял в слуги немного бестолковых нубийцев. После обильного обеда, продолжавшегося три часа, он решил прогуляться пешком по городу. Томительное ожидание, обостренное месячным
