внутри. Я открыл глаза: она сидела на мне и двигала тазом. Ничего не понимая, я закричал и забылся от сладости.
Пока я рассказывал это, Татьяна несколько раз кончала при помощи пальчиков. Лежа на спине, она дико смотрела на меня, ее ноги взлетали вверх, к бледному лицу.
— Ну, давай меня, куда ты ошибся, быстрее, Кэш, я прошу, быстрее!
Я понял, что не смогу. Она открыла глаза.
— Быстро найди Сержа, — сквозь зубы сказала она.
Все еще соображая, где он мог находиться, я наткнулся на него на сеновале. Он курил и пил пиво.
— Серж, тебя немедленно хочет твоя жена. Непременно.
— Вот как?
— Я не в состоянии.
Он поднялся:
— Не уходи. Есть разговор.
Всегда приятно пить на сене, когда никто не мешает, никто не дергает, ничего не лезет в голову, всегда, когда ты чувствуешь себя одним в вполне еще молодым для этой жизни...
— Чем это ты довел ее так? — минут через сорок спросил Серж.
— Пофантазировал, какая у меня могла быть первая женщина.
Он быстро взглянул на меня, взял банку пива, открыл ее и осушил, не отрываясь.
— Ты не глуп, это стало ясно еще при твоем рождении. Ты мало кричал.
Голуби тихо ворковали.
— Это ее слабая струнка, старик, — сказал он.
— Я сам — слабая струнка.
— Ну это мы проверим, обещаю.
— Сегодня вечером?
— Угадал, — и характерный холодный блеск.
— Продавщица?
Его глаза спокойно вытягивали из меня душу.
— Надеюсь, ты понимаешь, что теперь из этого следует. Ты согласился.
— Еще одна слабая струнка? — я опустил веки. — Я хочу спать.
— И есть. До вечера.
Я возвращался к столу с пакетом английского нижнего белья.
— Зачем? — брат допивал чай с коньяком. — Возможно, ты и прав.
Еще я взял: кисточки, узкую черную шелковую повязку, гель, пару искусственных пенисов, бутылку муската «Лоэл», плеть, пачку «Карлтона».
— Тебя пригласит Кэш, — сказал ей Серж.
Мы врываемся в магазин. Среди неяркого света за прилавком — блондинка, которая нужна. Никого больше нет. Серж хватает ее за волосы и валит на пол. Крик и глухой стук. Я накидываю крючок на дверь и выключаю свет. Я знаю, что Серж сейчас завязывает ей руки проволокой. Я медленно опускаюсь на пол вдоль стены, открываю пачку и закуриваю. Помещение небольшое, вещей мало, она-то и была здесь всего раза два, по-моему, покупала мыло. Серж выходит из-за прилавка. Я поднимаюсь и забираю замок с гвоздя, открываю крючок и вступаю в темноту, дверь за мной закрывается. Я накидываю замок снаружи. Щелчок. Затягиваюсь, чтобы Татьяна меня обнаружила. Ее силуэт отделяется от ветвей, черный бархат ночи касается ее щеки, взамен она отдает возбужденный блеск глаз... Я обнимаю ее за талию и шепчу:
— Словно первое свидание?
Вдруг я прижимаю ее к дереву и сильно сдавливаю грудь. Она не дышит. Я целую шею, а рукой делаю нестерпимо больно. Она стонет. Я отталкиваю ее. Теперь ее дыхание жадно, эти поцелуи и боль теперь, когда...
— Сними джинсы, — она снимает.
— Пойдем, я беру ее за шею и веду вокруг магазина, туда, где пристроен дом продавщицы-блондинки, которая еще не догадывается, что мы тоже ждем.
В комнате тихо, занавеси опущены, вино разлито. Продавщица привязана к спинкам кровати. Она все еще в платье, перепугана, кисти рук и лодыжки горят.
Серж и Татьяна расположились за столом. Я беру стул и сажусь рядом с постелью. Мне нравится, что она красива.
— Нам хотелось бы узнать, как тебя зовут? — моя рука нежно касается ее ноги. — Ну, ну...
— Т... Тома.
— Ты любишь персики, Тома?
Мир медленно опрокидывается навстречу парням с персиками:
— Д... да...
— А мужчин?
Она чувствует, что платье больше не закрывает ее ног, их медленно раздвигает его рука и сгибает в
