заслуженных ласк. Да, я заслужила блаженство, в котором теперь пребывала. Он жадно лизал мою левую ногу, бережно поддерживая ее обеими руками, в то время как правая давила на его незащищенное горло. И тем усердней он лизал, чем сильней становился нажим моей изящной ноги тридцать восьмого размера, увенчанной аккуратной стопочкой тонких белых пальчиков. Не скрою, я во все глаза глядела на эту чудную сцену, упиваясь своей безгра-ничной властью. Я до того увлеклась, что не сразу услышала его хрипы и по-чувствовала, что движения его языка несколько ослабли. Мне не понравилось, что его горло оказалось не таким выносливым, каким ему следовало бы быть для моей услады, но вовремя вспомнила о плетке, которую все время судо-рожно сжимала в правой руке.
— Сейчас я взбодрю тебя, жалкий раб! — закричала я, разгоряченная ви-дом его конвульсий под моими дивной красоты ногами, способными, как ока-залось, топтать не только землю, но и лицо раба. С этими словами я больно стегнула раба по животу, затем, изловчившись, по внутренней стороне его бе-дер, а потом, все более возбуждаясь, — куда попало. Я просто обезумела от при-лива страстного сексуального желания. Я вскочила с «трона» и продолжала изо всех сил стегать то, что еще недавно было гордым красавцем, на которого за-глядывались девчонки-одноклассницы, а теперь — раздавленным рабом, обхва-тившим мои тонкие лодыжки руками и покрывающим страстными судорожны-ми поцелуями пальцы моих ног.
— Госпожа! — хрипел он. — О, Госпожа! Простите меня, милостивая Гос-пожа!
Когда я достигла оргазма, он, весь исполосованный моей плеткой, похо-же, тоже дошел до «точки росы» и секундой позже уже тихо лежал ничком, поджав под себя ноги и вздрагивая всем телом.
Уставшая, но счастливая от переполнявших меня совершенно новых ощущений, я свалилась в кресло, тяжело дыша и поправляя разметавшиеся во-лосы. Пока мы отдыхали, я обдумывала, как жить дальше. Мое новое положе-ние сулило много приятного. Мне казалось справедливым освободить себя от некоторых обязанностей, переложив их на могучие плечи раба. Я подумала, что справедливости ради раб должен не только удовлетворять сексуальные запросы Госпожи, но и в быту обслуживать Ее. Дело Повелительницы — повелевать. От этих приятных мыслей мне стало весело, и я с благодарностью подумала о сво-ей судьбе, так вдруг обласкавшей меня, высветившей из толпы мне подобных золотым лучом счастья.
— Раб! — томно позвала я. Он оторвал от пола голову и поднял на меня глаза пса, светящиеся радостью оттого, что его позвала хозяйка.
— Слушаю, Ваше Величество! — с готовностью откликнулся он.
В его голосе было напряжение, вызванное, как мне кажется, боязнью быть отвергнутым мною. Это вновь наполнил мое сердце гордым ликованием. Мне было чем гордиться. Я заслужила свое торжество. Я не торопилась разре-шить его сомнения. Он должен всегда быть в напряжении. Следует всегда не додавать рабу, а лучше — просто лишать его страстно им желаемого. Он должен служить моим прихотям, а не я — его, и в идеале счастьем для него должно быть удовлетворение именно моих потребностей. А вот я, кажется, увлеклась в пер-вом же общении с рабом. Я позволила ему удовлетвориться без моего на то всемилостивейшего позволения. Это огромная ошибка, исправить которую мо-жет только его молодая нерастраченная страсть. Хорошо еще, что он целовал лишь чулки, не касаясь моей нежной кожи и упругого тела. Вот что оставит его в состоянии неудовлетворенного желания. Впредь следует запретить ему удов-летворяться без специального на то разрешения. Он должен вымаливать это, а не пользоваться временной потерей моего над ним контроля. Все эти мысли прошли молнией, и через миг я уже знала, как должна себя вести. Я подняла его подбородок довольно длинной ручкой плетки и менторским тоном произнесла:
Я преподнесла тебе
