2
Любовница кардинала Родриго, прелестная Ванноза Каттани спала в своей комнате, выздоравливая от нелепой летней простуды. Кардинал вошел к ней без стука и присел на край кровати. Хотя молодость женщины уже поблекла, она все еще была красива, а в постели просто великолепна. Но Родриго страстно желал свежего тела, новых слов и ощущений. Сейчас он пылал страстью к дочери своей Любовницы. Он наклонился над Ваннозой и поцеловал ее в лоб. Та проснулась и сонно улыбнулась своему покровителю.
— Сегодня вечером я тебя покину, — сказал падре. — Отдохни немного. Может, тебе что-нибудь нужно?
— Ничего, Родриго, ничего. Что ты делал?
— Занимался с детьми.
— Они прелестны. Я очень хочу, чтобы они называли меня мамой.
— Это невозможно, дорогая, — возразил кардинал. — С хозяином святого престола случился бы припадок, если бы он услышал это. Подумай о позоре, в который попала бы церковь.
— Ах, Родриго, церковь — лицемерка. Ты моя церковь.
— Тише, никогда не говори этого. А теперь, любовь моя, спокойной ночи, я пойду почитаю в библиотеке или прогуляюсь.
— Надеюсь, утром мне будет лучше, — сказала она.
— Приятных снов.
Разумеется, не библиотека и не вечерний моцион занимали все мысли кардинала. Его маленькая девочка, его шалунья не выходила из головы старого плута. Сначала он заглянул в комнату Чезаре. Там ярко горели свечи, а сам он лежал на кровати и отрешенно смотрел в потолок.
— Очень много думаешь,, сынок. Лучше поспи. На рассвете нас ждет охота.
— Да, папа, я как раз об этом думал.
Врешь, подумал кардинал, ты совсем о ней забыл. Ты мечтал о нежных грудях своей сестры, ты еще во власти Первого грехопадения. Он поцеловал Чезаре в лоб, задул свечи и вышел.
Комната Лукреции находилась в дальнем конце коридора. Родриго не мог унять сердце, так учащенно оно забилось. Невольная дрожь пробежала в предвкушении наслаждения. Старец еще не знал, как его достигнет, но не сомневался, что сегодня ночью свое возьмет. Он осторожно открыл дверь. Здесь тоже горели свечи, но кровать была пуста. Лукреция сидела на стуле у окна в тонкой ночной рубашке. Неожиданный звук шагов заставил ее вздрогнуть.
— О, папа, я не слышала, как ты вошел.
— Почему ты не спишь? Мешают звезды?
— Такая прелестная ночь, папа, птицы сошли с ума, поют, не умолкая. Посмотри, как загадочны деревья в темноте.
Они стояли рядом возле распахнутого окна. Волнение кардинала усилилось. Боже, да он робеет, как мальчишка. Собравшись с духом, он обнял дочь, девочка прижалась к отцу. Интересно, что она чувствует после близости с братом? Если до сегодняшнего дня она вела себя все более женственно по отношению к отцу, то сейчас, возможно, ее новый опыт отрежет путь всему и всем, кроме Чезаре.
— Ты приятно провела день? — ему удалось сохранить спокойствие в голосе.
— Очень! У меня был чудесный день, папа.
— Чезаре хорошо вел себя с тобой? Она внимательно посмотрела на отца, стараясь разгадать смысл этого странного вопроса.
— Он всегда относится ко мне хорошо, папа. Иногда я думаю, он бы умер ради меня.
— Очень романтичная идея, милочка. А ты бы умерла за него?
— Возможно, папа. Он просто прелесть.
— Ничего, дорогая, со временем ты научишься восхищаться не только своим братом.
— Но, папа, я тебя люблю не меньше, чем Чезаре, — она в безотчетном порыве сжала руки отца и поцеловала его в щеку.
— Мышонок, ты иногда мне кажешься такой взрослой!
— А я часто чувствую себя намного старше, чем Чезаре. Святой отец рассмеялся.
— Ладно, пора спать. Давай я отнесу тебя в кровать. С этими словами он подхватил ее за бедра и вдруг как бы случайно коснулся интимного места.
— О, папа! — вскрикнула Лукреция. А потом добавила, залившись
