его объятиях она могла получить оргазм и на время забыть о том, что ей каждый день приходится симулировать наслаждение, для более полного удовлетворения клиентов.
Сразу после свадьбы он прописался в ее квартиру. И вообще сел, как говорится, на все готовенькое. Свою жену он по-своему любил. Помогал ей, как мог: бегал по магазинам, мыл пол, готовил еду к ее приходу с работы. При этом он даже не пытался найти приличный мужской заработок, чтобы жена могла бросить свой промысел.
Он прекрасно знал, каким образом зарабатывает деньги его жена, и относился к этому сравнительно спокойно. Но потом он стал ревновать ее к клиентам. Сколько бы Маша ни пыталась объяснить ему, что она уединяется с мужчинами только ради денег, на которые его же, Отелло недоделанного, и кормит, он продолжал ревновать.
Кирилл не желал ничего слушать, утверждая, что денег Маше уже хватит. Однако она с ним не соглашалась: Маша понимала, что ее время уходит, и мечтала открыть придорожный продуктовый магазинчик. Но для этого надо было накопить еще пару тысяч долларов.
Ревность.
Ревность к самой древней в мире профессии жены росла в душе Кирилла с каждым днем. Под Новый год он даже попытался покончить с собой, перерезав себе вены. Выписавшись из больницы, он стал преследовать Машу всюду, и мешал ей работать с клиентами.
Вечерами у них были бурные сцены, переходящие в неистовую сексуальную баталию, а утром все продолжалось сначала.
Но всякому терпению приходит конец. Маша всерьез пригрозила Кириллу, что если он не заткнет свою ревность себе в задницу и не успокоится, то им придется расстаться навсегда.
Мария и подумать не могла, что все закончится так ужасно. Дождавшись, пока ревнивец уснет, она вылезла из-под одеяла и вновь вышла на заработки.
Работа на шоссе.
Автомобильные фары высветили в темноте хорошенькую женскую фигурку.
— Не хотите ли расслабиться? — спросила Маша водителя.
Вместо ответа водитель открыл дверь. Маша села на пол и стала расстегивать ширинку на мужских брюках. Одновременно она напомнила о таксе, взглянула водителю в глаза и привычно облизала губы так, как это делает собака при виде сахарной косточки. Один этот жест заставлял не одну сотню мужских тел забывать на некоторое время любимых жен и подруг.
— Ну, давай же, давай! — подбадривал ее водитель, лохматя ей короткую стрижку.
Он почувствовал первое мягкое прикосновение ее губ. Ее острый проворный язычок, мелко вибрируя, прошелся по крайней плоти, потом пошел глубже, добираясь до головки. Распахнув свои пухлые губки, Мария рукой начала подталкивать его еще вялое хозяйство себе в рот.
Несколько ласковых движений и мужское хозяйство водителя пришло в полную боевую готовность. Ее губы сложились в кольцо Венеры, а теплый язычок привычно ласкал клиента.
Водитель уже готовился к разрядке. Он откинулся на спинку кресла и расслабился: по телу медленно катилась теплая волна, поднимаясь оттуда, где мягкий и очень уютный ротик Маши так ласково и так нежно ласково играл с соскучившимся в дороге органом.
Неожиданно к автомобилю подошел мужчина. — Маша! — позвал он.
Маша остановилась, вытерла губы и резко развернулась в сторону позвавшего ее мужчины. Клиент же, решив, что это милиция, наоборот, сложился пополам, решив, что лучше не попадаться блюстителям порядка на глаза в таком виде.
Маша сразу же узнала человека, подошедшего к автомобилю. Это был Кирилл, ее сожитель.
— Ты опять, — злобно сказала она, — второй раз за день работу срываешь, падла! Чего тебе надо?
— Выходи, поганка! Сейчас я тебя убью, а потом и себя. Слышишь? Я же люблю тебя!
— А может, не надо? Я все-таки хорошая! — попробовала пошутить Маша, вылезая из машины и думая о том, что может быть, все обойдется.
Ее последние слова подействовали на Кирилла, как красная тряпка на быка. Он взревел и
