в темноте знакомые с детства места. Они невольно представляли себе скопление народа, кружки воллейболистов, глухие удары по мячу, выкрики, смех, калейдоскоп разноцветных купальников. Странным это казалось сейчас, на почти нежилом пляже.
Сергей постелил на песок покрывало, еще хранящее, кажется, тепло жаркого дня. Споро и умело раздели Наташу, легко преодолевая запоздалое сопротивление — да и было ли оно? Ее груди матово светились в темноте словно два плафона, длинные ноги утопали в песке по щиколотки. Она обхватила плечи руками словно перед купанием.
Они не спешили, держали паузу, гурманили.
— Ну, кто первый? — не выдержала она.
— Оба разом, Натик, оба разом — это тебе не Удмуртия! — весело проговорил Сергей, ухватывая ее запястье и стягивая вниз, на покрывало. Алекс привычно замкнул комбинацию. Они сжали, сдавили ее сдобное тело сандвичеобразно, упруго покачиваясь, впадая в ритм. Предчувствуя неизбежное, Наташа безвольно обмякла меж ними. Голоса и всплески смеха небольших компаний, изpедка пpоходящих по кpомке воды пpидавали волнующую пикантность моменту. Они не вошли — ворвались, вломились одновременно с двух сторон, вызвав болезненно сладострастный приглушенный стон, удачно вписавшийся в негромкий рокот слегка разволновавшегося к ночи моря.
— Встреча на Эльбе, — фыркнул Сергей.
Они усилили напор, извлекая из аппетитной, совершенно беспомощной плоти волнообразное, почти нечеловеческое стенание. Кое-кто из прогуливающихся во тьме уловил эту ноту отчаяния, наслаждения и боли, долетающую из дюнной зоны. Несколько любовных пар замерло, вслушиваясь, ощупывая друг друга, возбуждаясь. Никто не хотел упустить редкостной возможности свершить соитие на фоне ночного пляжного изнасилования. Каким-то шестым чувством Наташа знала, что посторонние смакуют происходящее, стыд заставлял сдерживать стоны, толстый рог, неумолимо вонзающийся в отверстую попку, в то же время лишал ее самоконтроля, лишал остатков самоуважения...
Они позволили ей вырваться, выскользнуть. Она бросилась бежать — в темноту, на шум моря. За ней погнались, она слышала шумное дыхание, топот босых ног. Ее снова отловили — молча, жестко — и подвели к скамейке, постаив в непристойную позу. Кисти рук были сразу же прикручены к спинке скамейки, но она еще пыталась сопротивляться. Кто-то из них не задумываясь влепил ей несколько звонких оплеух.
— По мордасам, по мордасам! — пробормотал Сергей.
Она послушно развела ноги, выпятила зад.
Кто-то хихикнул — кажется, это был девичий голос. Оказалось, уже образовался небольшой кружок зрителей.
— Пользуйтесь! — великодушно предложил Сергей.
После секундной заминки подрагивающие от вобуждения пальцы ухватили ее за промежность, умело раскрыли вход.
— Миша, дай ей в рот! — это был тот же девичий голосок. Темный силуэт возник перед ней, гладкая головка ткнулась в склоненное вниз лицо. Она сжала губы.
— Не берет! Пальцы в промежности тотчас пришли в движение и так защемили клитор, что она взвизгнула.
— Соси, сучка!
Она впустила член и стала его неумело вылизывать.
— Бездарь!
Мужчина ухватил ее за уши и взял инициативу на себя. Кончая, он извлек член, обильно выплеснув семя ей на лицо.
— Следующий!
Наташа вдруг ощутила перед собой женскую, специфически пахнущую муфточку. Женщина женщине? Разве такое возможно?! Однако влажная щель уже находилась перед ней, а несколько чувствительных щипков в глубинах собственной раковины напоминали, что следует поторопиться.
Наташа ввела кончик языка между упругих губ, робко лаская их.
— Выше! И глубже, дура!
Она покорно вошла вглубь, прижимаясь губами, прогибаясь, ощущая неожиданный прилив сладострастия.
— Ну, кто-нидудь сзади! — задыхаясь, проговорила ее мучительница.
