Медовая лавина все лилась и лилась из нее, и тело сжалось в неизбывном спазме, набухнув черной, огненной сладостью, и внутри долбился Он, отнимая последние силы... и только когда Он, накачивавший ее щекоткой и болью, вдруг выпрыгнул прочь и залил ее горячими плевками, и твердая рука растерла их по животу и груди — только тогда спазм стал отпускать ее, и судорожная дуга обмякла, выровнялась и сдулась, с шумом выпустив воздух...Когда щекотка покинула тело — его залила сытость, густая и пьяная, как ликер. Внизу, в порванной мякоти вдруг резко очертилась боль, и Сью захныкала. — Ну, ну, девочка моя... — Грегори обнял ее, — иди сюда. Мне было так хорошо с тобой... Все хорошо. Иди сюда...И он гладил Сьюзен, липкую от спермы, ласкал ее кончиками пальцев сверху донизу — от затылка до икр, — и боль утихала, и густое, безбрежное, лилово-бархатное поглощало ее, залепляло мозг, обволакивало сонной мглой, топило ее в мягкой густоте, полной, глубокой и...***... В полудреме, которая не переходила, однако, в полную отключку, Грегори отмечал про себя, как Сью проснулась, вытянулась всем телом, тихо ойкнула, вспомнив, где она и что с ней; медленно, осторожно высвободилась из его объятий; встала, оделась, прошла к выходу... — Не выйдет, Кудряшка, — сказал он, не раскрывая глаз.Шорох за стеной стих. Минуту или больше длилось молчание, потом охрипший голос переспросил: — Что не выйдет? — Смыться. У меня на дверях система электронной блокировки. Открыть можно только через компьютер. Если знать пароль, конечно...Грегори потянулся и сел на диване. Сью показалась в дверях: — Что это значит, мистер Грегори... — ИНСПЕКТОР Грегоги. Старший инспектор, если быть точнее. Полиция Нью-Йорка, отдел ограблений.Дрожащей рукой Сью полезла в сумочку... — Его там нет. — Чччч... чего нет? — Пистолета. Он лежит совсем в другом месте. Мужчины всегда расшвыривают вещи, ты ведь знаешь. Особенно старые холостяки. Ну что ж, Кудряшка Сью... — Грегори встал и медленно подошел к ней, голый и насмешливый, — ну что? Ты, конечно, удивлена, что клофелин не подействовал? — Ка... какой клофелин? Ты бредишь? Проснись!... — выкрикивала Сью, пятясь от него вглубь холла. — Жить без пальца, конечно, неприятно... кстати, мне его отстрелила одна красивая девочка. Не такая, правда, красивая, как ты... Все просто: в моем когте спрятан мощный абсорбент. Удобная штука, когда тебя хотят отравить. Подносишь склянку к губам, суешь туда коготь — и все идет в него. А кажется, что в рот. В моем когте — весь твой срок,... Кудряшка. Все твои пятнадцать лет. Наши эксперты найдут там клофелин, и... — Ты... ты бредишь, — невнятно шептала Сью. — Я давно охочусь за тобой, Кудряшка Сью. Мы прозвали тебя Медузой Горгоной. Знаешь, была такая у древних греков? — тоже кудрявая, только кудри из змей... У тебя на счету двенадцать ограблений в разных городах. Твое счастье, что никто из твоих клиентов не подох от клофелина, иначе тебе светили бы не пятнадцать лет, как сейчас, а пожизненное. Ты что, не знаешь, что клофелин смертельно опасен? Как ты можешь такое вытворять с людьми, кудрявая твоя башка? Но тринадцатый раз тебе не удался. Тринадцать — несчастливое число. Ты попалась, Медуза Горгона. Тебе некуда бежать: дверь заблокирована, окно ведет только на тот свет (27-й этаж, напоминаю), ты безоружна, а я в совершенстве владею джиу-джитсу. Прониклась? Поэтому...Грегори выждал паузу. Сью смотрела на него, вжавшись в угол. — Сколько тебе лет? — неожиданно спросил он. — Ва... восемнадцать. — Юное дарование... Поэтому у тебя есть два выхода.Сью распахнула глаза. — ... Выход первый, законный: я надеваю на себя штаны, на тебя наручники, и мы тихо-мирно едем в участок. Тебя судят, дают тебе твои законные пятнадцать лет, ты благополучно канаешь в тюрягу, проводишь там лучшие годы своей
