б маменька подруг выбирала, но она вцепилась в меня, как клещ и не отстала, пока я не согласилась пригласить Тину к себе в гости. Уж не знаю, почему у маменьки было такое счастливое лицо, когда она услышала это.
Все что мне оставалось — это ждать, что за чувырлу маменька посадит мне на шею.
Как же я ошибалась. Тина была из тех людей, у которых не к чему придраться. Выглядела она просто потрясно... рыжие вьющиеся волосы и сногсшибательная фигура! Шмотки у нее были офигенные — дай мне, в жизни б не снимала! Она стала мне прямо как старшая сестра, мы с ней постоянно тусовались вместе, а еще Тина давала мне поносить свои вещи. Хотя маменька и кривилась, видя это, нам в лицо она никогда ничего не говорила.
И хотя Тина была всего лишь подростком, вела себя она как самая что ни на есть взрослая, и надо признать, я испытывала что-то вроде благоговейного трепета перед ней. Из всех моих подруг Тина имела самую классную фигуру, и мне всегда было неловко, если она замечала, как я смотрю на нее со смесью зависти и обожания. Однако к моему удивлению, я обратила внимание, что мама тоже не сводит глаз с Тины. Мне казалось, что маменька хочет, чтобы мы с Тиной были друзьями, и такое ее поведение меня жутко бесило.
Я начала бояться того, что мать хочет украсть у меня подругу! С ней Тина не была так мила, как со мной, но, казалось, что их отношения сильнее и глубже, чем можно было подумать. А, кроме того, я была уверена, что на работе, у меня за спиной, они постоянно общаются. Я жутко ревновала Тину к матери и чувствовала себя преданной! Тина, похоже, заметила это и постаралась разрядить напряжение между нами, тайно заверив меня, что я — ее лучшая подруга.
В самых темных уголках моей души родилось чувство, что чем больше мать проводит времени с Тиной и чем больше она старается угодить ей...
... тем больше она затаила обиду на Тину,
и даже может быть...
... ненавидит ее.
Никакого смысла во всем этом не было. Почему мать так себя ведет? Она хочет сделать Тину членом семьи? Полный бред.
Со временем я привыкла к их странным отношениям. Мама очень горячо одобряла нашу дружбу, и считала, что все идет просто прекрасно. Однако с Тиной она общалась едва ли не больше чем со мной. Будто ей не хватало того, что она на работе постоянно находится бок о бок с Тиной.
— Девочки, если вам что-то понадобится, — говорила она, принеся нам кока-колу. — Я будут в соседней комнате, милые мои.
Остаток вечера мать порхала между кухней и моей комнатой, готовя для нас еду, и поминутно проверяя все ли в порядке. В общем-то, мне было не совсем удобно перед Тиной. Мамина активность была не только утомительна, но где-то даже и подозрительна.
Когда Тина пришла к нам в следующий раз, то маменька приготовила обед. Настоящий обед с жареным цыпленком и прочеми вкусностями, а не какая-нибудь фигня из микроволновки. Ей так хотелось, чтобы все прошло «на ура», что она провела у плиты целых восемь часов! Да же не верилось, что мы вот простотак сядем и съедим все это.
А Тина оглядела стол, заставленный едой, заявила, что все это выглядит слишком пафосно, и спросила, а хочу ли я прошвырнуться куда-нибудь и поесть бургеров вместо этого обеда.
Я быстро взглянула на мать, и хотя глаза у нее были на мокром месте, она фальшиво улыбнулась. Я также отметила, что ее Тина не пригласила с нами. В машине Тина постоянно подшучивала над мамой, потом мы съели несколько отличных бургеров, на стоянке возле закусочной. Когда мы вернулись, я увидела, что мама сидит там, где мы ее оставили, а еда на столе стоит не тронутая. Меня охватило запоздавшее чувство вины. Но Тина и мать о чем-то поговорили при закрытых дверях, и все проблемы, по-моему, были улажены. Мама даже настояла, чтобы мы все-таки сели и поели, и я была довольна, потому что никакого обычного ворчания в мой адрес не было.
Всю следующую неделю я могла наблюдать, как мать все больше и
