он полностью засунул его в ее маленькое отверстие. Она закричала, когда это произошло, и я снова кончила. Это было просто, и я задрожала.
Я поднялась, не переоделась и практиковалась часами. Сидя за пианино, я задрала ночнушку и начала щипать себя. Это не действовало, пока мистер Тромблей не начал щипать Беверли. Тогда подействовало. Когда я встала, на скамейке у пианино было блестящее пятно там, где я сидела. Пот, или что-нибудь большее. Я размазала его указательным пальцем. Я притворилась, что оно принадлежало Беверли, и попробовала его на вкус. Затем я вернулась в постель. Мистер Тромблей шесть раз трахнул Беверли в тот день. Семь раз на следующий. В промежутках я тренировалась, я спала. Иногда звонил телефон, но я не брала трубку.
«Ты уходила? — спросила мама. — Я звонила, но никто не отвечал».
«Должно быть», — ответила я ей. Я сделала ей ужин и постирала белье. Я мало съела и надела свежевыстиранную ночнушку.
Когда неделя заканчивалась, я говорила себе, что у меня получается не хуже Беверли. Она хихикала. Мистер Тромблей клал пенис ей в рот. Она хихикала, даже когда он был там. Я продолжала практиковаться. Его бедра начали совершать это синкопированное движение. Ее тоже. Я нажала не на те клавиши. Я ударила руками по клавиатуре. «Что-то не так?» — спросила мама. «Нет, все нормально». Я рано пошла спать, и мистер Тромблей трахнул Беверли три раза, прежде, чем я смогла заснуть.
Когда наступил четверг, я сказала маме, что не иду на урок. «Ты больна?» — спросила она.
«Нет, я не больна. Просто я не иду».
«Ну, тогда лучше позвонить ему и сказать. Возможно он может назначить на другое время».
«Я не буду звонить ему, — сказала я. — Я больше не собираюсь играть на пианино».
«Почему?» — сказала она, пытаясь быть правильной.
«Я ненавижу пианино», — ответила я.
«Но ты так много практиковалась, — сказала она. — Ты так хорошо играешь. Лучше, чем когда-либо. Что не так?»
«Ничего не так. Я просто ненавижу пианино, и я не иду».
«Тогда тебе лучше позвонить своему учителю и объясниться».
«Никогда!» — сказала я.
«Что же, это неприемлемо. Много времени и денег было потрачено на это. И вежливость обязывает тебя объяснить все мистеру Тромблей. Я прямо сейчас позвоню ему, и ты можешь поговорить с ним по телефону».
«Ты не можешь заставить меня», — сказала я.
«Посмотрим», — ответила мама.
В результате я пошла туда в обычное время. Мама согласилась подождать снаружи, в машине.
«Что-то не так?» — спросил мистер Тромблей, как только увидел меня.
«Я больше не могу заниматься у вас», — сказала я.
«Почему?» — спросил он.
«Мама думает, что занятия — не лучшая идея в настоящее время», — сказала я.
«Ага», — сказал он.
Затем я расплакалась.
Мистер Тромблей подошел и обнял меня. «Все будет нормально», — сказал он. Я обняла его. Я все еще плакала, но чувствовала себя гораздо лучше. Мы долго обнимались.
«Я, наверное, вернусь к миссис Бессемер», — сказала я.
Мистер Тромблей кивнул. Я взяла его руку и поцеловала ее, его пальцы, быстрым поцелуем, и поспешила наружу. Мама ждала меня в машине. Я чувствовала себя гораздо лучше. Не идеально, но лучше. Но пройдет еще четыре года, прежде чем мистер Тромблей трахнет меня, а не Беверли.
Вот и вся история о моем первом разе... Как насчет твоей?
Перевел с английского Villiros
Mat Twassel
In a Quiet Corner of the Galley Waiting for the Coffee to Perk
