слушать даже!
— Пока не выслушаешь, я дальше не поеду.
— Так лучше здесь в кустах ночевать, чем из-за пизды на десятку уйти!
— Ну ты послушать можешь? Если я глупость придумал, ты мне объяснишь и мы дальше поедем.
— Ну, валяй. — Серега сдался.
— Ну так вот. Чтобы нас посадили, надо три вещи. 1. Чтобы она заявила. 2. Чтобы менты за это дело взялись. 3. Чтобы нас нашли.
— И что этому помешает?
— Секи дальше. Сейчас мы суем ее в машину, отвозим к озеру, тут направо поворот и по проселку километров пять. Там раздеваем, заставляем отсосать и уезжаем. Отделение милиции в райцентре, тут километров десять, а от озера — все 15. Пока она до них доберется, мы уже в дома в койках будем. Да и не возьмут у нее заяву! Ты помысли — им для суда экспертиза нужна, а тут экспертиза чего? Желудочного сока? А главное — не будет она заявлять!
— Почему?
— Здесь провинция. Назавтра весь район будет знать, что ее трахали в рот два проезжих мужика. Да ей же проходу не дадут!
— Это верно. А как мы ее заставим?
— Напугаем. А чем — по ходу разберемся. Ты будешь плохой мальчик, грубый, жестокий. А я — хороший. Я ей и предложу отсосать, чтобы спасти от ужасов, которые ты ей обрисуешь. Нож с собой?
— С собой.
Серега достал из заднего кармана джинсов выкидной нож, купленный в ларьке около Павелецкого вокзала.
— Она уже скоро подойдет. Выбирай место для засады, а я пока номера замажу.
— Чем?
— У меня графитовая смазка есть.
Все прошло по плану. Через полчаса машина снова шла вперед. На заднем сидении Серега тискал всхлипывающую девчонку и щекотал ей горло лезвием ножа.
— Тебя как зовут, кисонька?
— Ок-ок сана...
— Ну вот, Ксюша, скоро ты поймешь, что вредно так поздно гулять. Слышь, Лех, у нее такая грудка твердая. А тут, что под сарафанчиком, а?
Очевидно, девчонка пыталась сопротивляться. Саня услышал недолгую возню, прерванную звонким звуком удара.
— Если ты еще раз попытаешься нам перечить, мы тебя калекой на всю жизнь оставим! — Серегин голос звучал довольно грозно.
— Не надо, мальчики, пожалуйста, отпустите, я вас очень прошу!
— Отпустим, только по паре раз кончим — отпустим. Если, конечно, будешь умницей.
— Нет, мальчики, отпустите, меня нельзя!
— Всех можно, а тебя нельзя? — Серега явно издевался.
— Я... я девочка еще. Мне нельзя.
— Давненько я девочек не драл! Ты что, в монашки собралась?
— Нет, у меня свадьба через год!
— Ну и что? Что же он тебя, ни разу не трахнул?
— Нет. Он мне сказал, что первый раз со мной переспит накануне свадьбы, а если я буду не целкой, он свадьбу отменит! Отпустите, а!
— Да врешь ты все! Сказано тебе, выебем — тогда отпустим. Может быть.
Саня медленно вел машину по проселочной дороге и вслушивался в разговор. Если девчонка не врет, то ситуация складывается удачно — она боится потери девственности и не захочет огласки. Пора бы на сцене появится и «хорошему мальчику».
— Слышь, Семен, — Саня назвал первое пришедшее на ум имя. — Погоди тиранить девчонку. Ты и вправду нам не врешь?
— Да жизнью своей поклянусь, Богом поклянусь, если хотите!
— Да врет она все! Через год ей замуж, а все в целках!?
— А сколько тебе лет?
— 17. Я правда ни одного слова не соврала!
— А почему одна шла?
— Я на дискотеку пошла, а он не пришел, заболел. Все наши девчонки танцевать пошли, а я — домой. Отпустите!
Девчонка разрыдалась.
— Короче, Оксана, слушай меня. Семен, тряхни ее, чтобы в себя пришла!
Способность соображать вернулась к ней только минут через пять. Она сидела, сжавшись в комок и размазывала слезы и косметику по зареванному лицу.
— Итак, ты можешь меня слушать? Если да,
