хотел выйти. «Сережа! Ты забыл что-то сказать!» — я забыл? я ничего не хотел! ах да! — «Да извини, мама! Спасибо!» — спасибо, что говном не накормила. Оказавшись в комнате, я потянулся. Долго, интересно, она еще собирается меня мучить. На улице уже стемнело. Скоро спать пора. Я потянулся. В зеркале серванта увидел свое отражение. Свое голое бритое отражение. Ну чисто педик! Что, интересно, она еще придумает? Прилег на диван, включил телек, пощелкал программы. Хуйня одна! Остановился на новостях.
Ничего там больше не взорвали? А то опять попаду под горячую руку, благо милиция рядом вон, в соседней комнате. Вроде все тихо. В Багдаде все спокойно! Пушкинскую только все показывают. Вот не понимаю я этого телевидения. Ну ладно я циник, но я ж не вещаю на 200 миллионов человек. А эти в сотый раз уже показывают эти голые обгорелые трупы. Бабу, которая голая раком стоит в разрушенном киоске. Даже меня коробит. Ведь эта баба поди чья-то мать или дочь. Поди, заебись им это смотреть. А эти смакуют и смакуют. Вот из-за такого-то телевидения и появляются потом такие-вот Маркизы Зад или ваще Чикатилы какие-нибудь. «Что нравится?» — раздался надо мной голос Марианны. Легка на помине. Подкралась, ведьма..."Нет не нравится! Совсем не нравится! А тебе?» — «Да я и не такое видела! Привыкла уже!» Она села рядом на диван, вытащила заколки из волос, сняла шиньон. Волосы раскидались по плечам. У меня что-то защемило в г
