подумал я, но как бы не так. Это была ее подружка. Кстати, только сейчас, вбивая эти строки в монитор, я подумал, что позвонила она кстати, ведь я, по глупости своей, пытался и за ней ухаживать (чтобы «не обидеть» ее). Так что, по прошествии лет, можно сказать, что это за нее меня наказывали.
Говорила она долго, минут десять, а я лежал и «отдыхал», гадая что будет дальше. Но вот моя будущая жена пришла и, как ни в чем не бывало, продолжила порку. Может быть из-за того что кончик был отломлен, розга на конце стала толще и, как говорится, было больше thud чем sting (шлепка чем ожога?). Вообще мне кажется, что при равном, предсказуемом ритме порки, для саба главное претерпеть первые несколько ударов, потом уже привыкаешь, дергаешься помаленьку и терпишь, кожа разогревается и болевой порог становится выше. Так, наверное, было со мной в ту мою первую, настоящую f/m порку. Всыпав мне положенную сотню, Оленька не спешила отвязывать меня. Она наклонилась ко мне и, посмотрев мне в мои вопрошающие глаза, спросила:
— Может продолжим?
...
Через два года я был проездом в Москве. Шел октябрь девяносто пятого. Тогда в журнале «Знакомства» объявления типа «Властная госпожа желает видеть у своих ног состоятельного раба» были еще редкими, но в прошлый приезд в столицу я заметил объявление некоего Александра, в котором сообщалось об услугах госпожи. К сожалению, того августовского номера у меня не осталось, и я решил позвонить в редакцию. По телефону я узнал номер этого мужчины. Вначале он сказал что это был эксперимент, который не удался: Многие мужчины звонили, но большинство не понимали кто такая госпожа и обращались с ней не со всем по джентельменски: В конце концов, он согласился дать мне ее номер, сказал сколько она берет, но просил не говорить что он дал мне ее телефон: Как ни странно, мне кажется, что ее звали Ванда, но это была не та Ванда, что в «Крутом Мене» (ну не Вангой же ее звали?). Как бы то ни было, в последствии выяснилось, что белые пышные волосы это парик (хорошо, что она его не сняла как в кино), а зовут ее Света.
И вот я звоню ей с автомата с Белорусского вокзала. Слышимость ужасная, вокруг москвичи, а ее приглушенный и властный голос говорит мне что-то про вязки-перевязки, переодевание в женское белье, нужно ли на меня кричать, как насчет пальчика в п:, нравится ли мне «золотой дождь»: Это меня очень возбудило, во рту пересохло, и я ее переспрашиваю и говорю, так чтобы меня не слышали прохожие, о том, что хотел бы попробовать порку по всякому, в разных положениях, можно ли высечь меня розгами и пр., пр. Потом я позвонил ей еще раз:
— Вы знаете, а я раньше сам себя порол (хотелось мне с ней еще поговорить и все тут).
Вечером, на Чистых Прудах я купил ей традиционный букетик роз. С остановки автобуса, как было условленно, я позвонил ей, обозначился, что я с цветами. Минут через десять подошел спортивный парень.
— Вы муж? (я храбрился перед встречей, и потому хотелось поговорить).
— Вы тоже разделяете ее склонности?
Пройдя дворами через какие-то завалы и строительные траншеи, мы поднялись на пятый этаж. В квартире были два огромных дога. Молодой человек предложил мне раздеться, я дал ему цветы подержать, только начал снимать куртку и тут вышла ОНА. Мое смущение от этой неудобной встречи в прихожей смешивалось с восхищением от этого выхода: высокая, с белыми пышными волосами, вся в черном, в кожаных сапогах-ботфортах и кожано-металлической легкой униформе. Я отдал ей цветы и деньги, она выгнала парня и собак в соседнюю квартиру. На улице я слегка замерз, а дома у нее было не жарко. Мы сели за столик, она закурила, предложила мне. Я отказался. Она еще раз обговорила со мной чего я хочу.
— А если я буду сопротивляться?
— Не бойся, я сильная, справимся.
— Раздевайся.
Я стал медленно раздеваться, стараясь поаккуратнее сложить рубашку и брюки. Удар по ноге
