На процедурном этаже клиники недавно быдл сделан евроремонт. В кабинетах и смотровых разместились удобные раздевалки, душевые кабины, никелем и хромом заблестела сантехника. Но самое замечательное — это ковровое покрытие в коридоре. Белое и пушистое. Наступать на него было просто одно удовольствие. Походка у меня, становилась какая то иная — более пластичная, гибкая, в ней появлялось что-то кошачье. Не даром кошки обожают наступать своими лапками на мягкое. Правда, сегодня джинсы давят в области талии чуть сильнее обычного. Еще бы — я здесь не была уже целую неделю! Неделя — это вечность! Но ничего, еще пара мгновений и я снова увижу ее. Ее, ту, которая понимает меня с полуслова, с полвзгляда. Она не только врач, она самый нежный и любящий друг. Она не только замечательный доктор, но и очень красивая и сексуальная женщина. Лежа на медицинской кушетке, я как маленький голодный котенок заворожено слежу за каждым ее движением, жестом, взглядом. Вот она сидит за своим письменным столом и просматривает на экране компьютера мою регистрационную карточку. Уже почти месяц в нашем городе стоит невыносимая жара; и поэтому большие накладные карманы на груди ее белоснежного халата скрывают от взглядов пациентов отсутствие лифчика.
Вот она поднимается и подходит к раковине, моет руки, стоя ко мне спиной. Она знает, что я любуюсь ею: тонкая талия — перетянута поясом, безупречность форм подчеркивают маленькие, беленькие T-back трусики, четко просматривающиеся через накрахмаленную ткань. На ней эти трусики очень сексуальны — треугольник ткани плавно погружается и исчезает между двух половинок ее обворожительной попки. Под халатом больше ничего нет — ведь не смотря на вечернее время очень жарко! На этаже больше никого нет. Я сама не замечаю, как моя походка становятся более нетерпеливой, дыхание учащается. Моя яркая коротенькая майка быстрее мелькает в бесконечных зеркалах клиники. Сегодня я приготовила своему доктору сюрприз — на мне такие же T-back трусики, только черные — я знаю, они ей — понравятся! Вот отражение майки исчезло из последнего зеркала и я, даже несколько резко, распахиваю дверь ее кабинета... В следующие мгновение я лишаюсь дара речи и способности двигаться — первая мысль — лифчика — нет, и майка плотно облегающая мои затвердевшие соски выдает мое чрезмерное возбуждение. Второе мгновение (нет скорее это произошло одновременно) — краска начинает заливать мне не только лицо, но и что самое ужасное, ту часть тела, которая не прикрыта короткой майкой — мой, еще не успевший как следует загореть животик становится от стыда и смущения ярко красного цвета... За столом сидел молодой мужчина не старше тридцати лет!
— Проходите, девушка.
Я стояла как вкопанная.
— Смелее.
Видя мое смущение, он поднялся навстречу. Высокий, несколько худощавый.
Спокойный, уверенный взгляд, очки в золотой оправе.
— Разве вас не предупредили? Две недели в процедурном кабинете буду дежурить я. Да вот сюда — на стул. Та-ак, где тут ваш файл? Иногда, когда тебя сильно смущает незнакомый человек, цепляешься взглядом за какую-нибудь необычную мелочь его одежды или предмет в его руках. Доктор слегка откинулся в кресле, читая с экрана мою историю болезни. А я как завороженная, не спускала глаз с четок, которые лежали рядом с «мышкой» на его рабочем столе. Это был единственный предмет в этом кабинете, которого здесь раньше не было. Хотя, эти четки, больше походили на бусы, состоящие из чередующихся темного и светлого цвета шариков. Еще несколько минут и я даже не успела отследить, как четки с приятным шелестом скользнули по кнопкам клавиатуры и обвили длинные пальцы своего владельца. Вторая мысль, посетившая меня в этом кабинете — ему бы на пианино играть, а не клизмы ставить! Клизмы ставить!! Следующая мысль вывела меня из
