— поморщился Ермолаев, — Да, я человек жесткий, за это меня и гнобят до сих пор в старлеях! Но зато у кого по отделу самая высокая раскрываемось? У Ермолаева! И бандуру ту музыкальную мы тогда, между прочим, в тот же вечер у тех жуликов изъяли. А если бы я с той девицей продолжал за жизнь беседовать, как вот ты, например? Остался бы наш клуб без музыки на веки вечные, как пить дать! Между прочим, ее саму мы в тот раз даже привлекать не стали, все на ее дружков «повесили». Компенсировали ей, так сказать, временные неудобства. Вот, теперь что хочешь, то про меня и думай!
— Садитесь!
Вошедшая девушка послушно села на стул. Ростика она была среднего, худенькая, с длинными темными волосами и, в целом, весьма миловидная. Имя у нее было экстравагантное — Илона, и одета она была тоже немного экстравагантно. В то время как ее кофточка имела не по погоде длинные рукава, легкая светлая юбочка девушки, наоборот, была явно коротковата даже для сегодняшней жары. Чувствуя это, под пристальным взглядом старлея она немного смутилась и, чтобы не сверкать трусиками, поспешила сдвинуть коленки.
— И вот эту пигалицу ты не смог расколоть?! — недоуменно шепнул Ермолаев на ухо лейтенанту.
— Посмотрим, как у тебя получится...
Довольно скоро Ермолаев убедился, что перед ним действительно крепкий орешек. Хлопая густо накрашенными ресницами, Илона старательно изображала из себя наивную дурочку, и временами ей действительно хотелось верить. Если, конечно, на секунду забыть о том, что именно в ее сумочке сегодня было обнаружено несколько доз героина, добрые полкило анаши и еще кое-что, так сказать, по мелочи. Например, три пузырька «Солутана» — вроде бы, обычное средство от кашля, но ведь каждый в городе знает, какую дрянь можно при желании приготовить из этой безобидной на первый взгляд микстуры...
— Так значит, ты все это нашла?
— Ну конечно! — обрадованно подтвердила Илона, кокетливо улыбаясь старлею.
— И где же у нас такие богатства валяются?
— Ну... Там, на «Химмаше». Возле дискотеки...
— Где? Точнее!
Девушка замялась. Было похоже, что она на мгновение запямятовала, что говорила по этому поводу в прошлый раз.
— В туалете. Кажется...
Старлей заглянул в какие-то бумаги.
— Ну надо же! Я вот — сколько раз заходил в сортиры, и хоть бы что интересное попалось! А тут — и ширево, и курево, и пузырьки еще какие-то... Так ты говоришь — в туалете?
— Ну, да...
— Как же все это там оказалось?
— Не знаю!
— Зачем взяла?
— Не знаю!
Старлей вытер пот со лба.
— Слушай, ты вообще хоть что-нибудь знаешь? Вот ты мне скажи, откуда, например, у тебя эти синяки на руке, а? Колешься?
Илона покачала головой.
— Нет, что вы! Это у меня кровь брали из вены. Медсестра долго иголкой попасть не могла... Я ему уже про это говорила. — А! — саркастически ухмыльнулся Ермолаев, — Так это значит тебя, бедненькую, в больнице так изуродовали?
— Подожди, — встрял в ход допроса Иванов, — Насчет этого мы проверяли. Она действительно позавчера кровь сдавала.
Лицо старлея вытянулось.
— Что?!! — вскричал он, — И ты туда же? В таком случае, я хочу знать, в какой поликлинике работают такие коновалы. У нее же там живого места нет!
Подскочив к Илоне, он задрал левый рукав ее кофточки, обнажив исколотую характерными «дорожками» руку.
— Вот, полюбуйся! Невинная жертва нашей медицины! Слушай, а может быть, мы ее вообще зря в отделении держим? Шла себе девочка по улице, никого не трогала, несла маме лекарство...
Иванов пожал плечами.
— Ну, не знаю... А только вот бланк с ее анализом, можешь сам посмотреть!
— Интересно, откуда ты успел его выкопать?
— У нее в сумке лежал. Между прочим, он не липовый. Мы выясняли.
Ермолаев
