наслаждении, извиваясь и плавясь, как воск под ласками Дэвида, уткнувшись пылающим лицом в подушку, раздавленный его сильным телом. Когда все кончилось, Дэвид приподнялся, облакотившись на локоть, повернул Джорджа, погладил по щеке, и, утопая в прекрасных глазах, сказал: — Ты ведь не покинешь меня, Джордж? Ночь прошла, и я боюсь, что ты уйдешь, растворишься в дневном свете, как иллюзия. — Откуда ты появился в моей жизни, прекрасное дитя? Ты словно пришел из ниоткуда, и я боюсь, что ты уйдешь в никуда... — Мне очень хорошо с тобой; — ответил Джордж. Его нежное личико стало очень серьезным; — Я не хочу уходить, и не уйду, пока ты этого хочешь. — Я хочу, чтобы ты остался, малыш, хочу, чтобы ты был моим! — сказал Дэвид, зарывшись руками в волосах мальчика. — Я буду твоим, только скажи мне, что ты любишь меня, — попросил Джордж. — Я пришел, чтобы найти того, кто будет любить меня; — сказал Джордж, и в его глазах разом отразилась вся та боль одиночества, страха и страданий, которые ему пришлось пережить. — Мой бедный малыш, ты даже не представляешь, какую любовь ты бы нашел в том злачном кабаке, не окажись я на твоем пути. Лучше тебе об этом не знать. Вчера ты был таким потерянным, испуганным и дрожащим, будто упал со звезд; — сказал Дэвид, нежно очерчивая пальцем губы Джорджа; — Ты прекрасен, само совершенство. Ты даже не осознаешь, какой силой обладаешь. Я буду заботиться о тебе и дам тебе гораздо большую любовь, чем та, которую ты ищешь. Очень скоро ты сам это поймешь. — сказал Дэвид и поцеловал его. Потом он отвел Джорджа в душ, а сам отправился готовить завтрак. Заваривая кофе, он задумался о своем восхитительном малыше. Своем? Мальчик такой ухоженный, его манера говорить и вести себя выдает прекрасное воспитание и хорошее, благородное происхождение. Он был абсолютно чист и невинен до вчерашней ночи. Наверняка он сбежал из дома, и родители его уже хватились. В этот момент Джордж появился в дверях, завернутый в полотенце, с влажными черными кудряшками, спадающими на точеные плечи, подчеркивающими белизну его нежной кожи. При рассеяном свете дождливого утра его прекрасные глаза казались синими. — Джордж, заходи и садись завтракать, малыш, все готово. Что предпочитаешь-кофе, фрукты, тосты, ветчина, сыр, яйца? — А можно горячий шоколад? И тосты. — весело сказал Джордж, усевшись за стол и совсем по-детски подобрав под себя ноги. — Конечно. — улыбнулся Дэвид, усаживаясь напротив мальчика, который уже грыз большое красное яблоко. Он выглядел абсолютно счастливым и веселым, от его вчерашних страхов и волнений не осталось и следа, и Дэвид решил осторожно попробовать распросить его, чтобы случайно не ранить его чувств. — Ты ничего не расскажешь мне о себе? — спросил он отвлеченно. — А что бы ты хотел знать обо мне? — Джордж внимательно посмотрел в добрые черные глаза Дэвида. — Все. Ну, например, сколько тебе лет?. — Угадай! — хитро улыбаясь, сказал Джордж. — Хорошо. Тринадцать? Четырнадцать? Сколько? — Пятнадцать. — уточнил Джордж. — Я не собираюсь ничего скрывать, можешь спрашивать меня, о чем хочешь. Я просто не думал, что тебе это интересно. — сказал он спокойно, продолжая трапезу. — Я подозреваю, что ты сбежал из дома. — предположил Дэвид, поправляя его сползающее полотенце. — Совершенно верно; — спокойно ответил Джордж. — Когда я понял, что я-гей... Это было ужасно, я был одинок и просто не знал, что делать и как жить дальше, и ушел, чтобы найти человека, который сможет понять и полюбить меня. Я видел геев только в одном клубе, поэтому и отправился туда. Если уж говорить честно, я очень боялся, как никогда раньше. Дальше ты все знаешь — я встретил тебя, и ты увез меня оттуда. Мне было очень хорошо с тобой вчера ночью, сегодня утром, и сейчас. — сказал Джордж, взмахивая длинными черными ресницами и гоняя в голубой фарворовой чашке остатки шоколада. Дэвид приподнял его подбородок и
