за кухонным столиком уже около года, вдруг исчезли, а как-то вернувшись с работы, Марина обнаружила букет ярких тюльпанов, невесть как появившихся среди зимы. В дневнике вдруг появились две пятерки подряд, чего еще в жизни не бывало. Уроки теперь выполнялись без напоминаний и нервотрепки. Даже горячо любимый мотокружок частенько теперь приносился в жертву различным домашним поручениям... Изредка с утра, когда Марина отпрашивалась у начальника, чтобы прийти на работу позже, ей удавалось хоть немного избавляться от напряжения. Утром Игорь был в школе, и можно было, хоть и в спешке, заняться собой. Но это случалось очень редко, так что ситуация стала критической. Марину все время мучил вопрос: что же будет дальше? Она металась в растерянности: с одной стороны она осознавала трагизм связи, с другой — находила обстоятельства, оправдывающие ее состояние. Собственно не она же к этому стремилась, а Игорь, он добивался своего помимо ее воли. Можно было представить, с какой тщательностью, как ловко была вытащена ночная рубашка, с какой настойчивостью и как ловко затолкал он свой член, терпеливо держал его внутри, как осторожно двигал его там, пока не стал биться и дергаться и пока она не проснулась. Можно только предполагать, какой неистовый темперамент, какое ненасытное желание, какая стихия таятся в его негритянском организме! От этой мысли ее глаза заволакивало туманом, комната начинала кружиться, казалось, что она падает навзничь... Она невольно протягивала вперед руки, опиралась о стенку и замирала. Через некоторое время сознание прояснялось, но все равно соображала она туго и все помыслы ее сводились к одному, сладостно и однообразно... Спустя две недели вечером, собираясь ложиться спать, Марина долго прибирала кухню. По каким-то незаметным признакам, по веянию воздуха в квартире, по тону, настроению, тембру голоса Игоря и еще черт знает почему она ожидала: сегодня должно что-то случиться. Ей и не хотелось и одновременно сладость неизбежного сдавливала низ живота и поднималась выше, остро заканчиваясь в грудных сосках. Она намеренно тянула и, когда все уже было переделано, тихо пошла к себе. Игорь уже давно был выселен из ее комнаты в столовую. Взгляд, брошенный в полумраке на его постель, подтвердил ее предположения. Кровать была пуста. Игорь полулежал поверх одеяла у нее. Подсунутая под спину подушка оттеняла его смуглое обнаженное тело. Лежал он поперек кровати, сдвинув колени, и в ложбинке между ног — она сразу уперлась туда глазами — темнел толстый, прямой и, видимо, уже упругий детородный орган. Голова ее пошла кругом. Она медленно опустилась на колени, взяла в руки теплый тяжелый член и прильнула к нему губами. Ее язык обежал складку кожи, проник внутрь и завертелся, играя вокруг натянутой, как струна, уздечки. Теплый, дрожащий предмет в ее ладонях увеличивался в размерах, подталкивал ее голову вверх. Она чуть приоткрыла рот, и вот уже всосанный внутрь мускул заполнил полностью все пространство. Продолжая подсасывать и обжимать снизу языком, она потянула снаружи пальцами, притягивая к основанию, и, волной отходя назад, кожа обнажила головку, мягкую и одновременно упругую, толстую, горячую, пульсирующую напряженно, как туго накачанный мяч. Она ослабила натяжение. Кожа подалась вперед, и вот опять в руках оказалась мягкая, скользкая мышца. Вновь натянула и всосала уже раздувшуюся головку. Скользкая и тугая, она проникла сквозь губы и, сладострастно вздрагивая, прижатая языком, ритмично твердела и опадала. Наконец, когда она в очередной раз залупила член, раскаленная струя чуть солоноватой спермы ударила ей в гортань. Слегка поперхнувшись, она неистово вбирала содержимое, толчками выдаваемое из отверстия набухшего конца, действуя бессознательно, не думая, не понимая и только чувствуя истечение влаги уже из себя, ягодицами и промежностью ощущая, как растекается она
