церемонию, мадам пригласила осмот — реть пансион.
— Не дурно устроено — с удовольствием сказал Хобс, после того как они вернулись в кабинет хозяйки.
— Это совсем не похоже на нищенскую благотворительность сиротс — кого дома, кто же финансирует эту роскош?"В кабинете уже был приготов — лен стол с богатым ужином. Мадам пригласила Хобса закусить.
— Милый Док! Можно я вас буду так называть?
— Пожайлуста!
— По моему настолько разумный человек, что с вами лучше быть откровенной. Хобс поблагодарил мадам за комплимент кивком головы и опять в его глаза бросились ее изящные ноги.
— Черт. — выругался он про себя, — они чертовски хороши.
— Вы, конечно, понимаете содержать такое хлопотливое заведение на свои деньги без всякой выгоды я не решилась бы. Да кроме того это не имело бы смысла. Пожалуйста попробуте икру, только вчера ее мне привез — ли из России. Я ведь еще не настолько стара, чтобы заниматься благотво — рительностью, однако каждый хочет иметь свой бизнес. Я уже пробовала и в кино и в театре, и даже пыталась играть на бирже. в 1960 году я вышла замуж за одного маклера. Он был на 42 годда старше меня. Этот брак был для меня абсурдом. Как мужчина он был уже конченный. Кгда мы венчались, он уже был безнадежно болен. Я правда не знала, но догадывалась, что здоровье у него не в порядке. Так вот, давайте выпьем.
— Вы долго с ним про жили?
— Если то, что было между нами называть супружеской жизнью, то была я 120 дней» Она вдруг грустно улыбнулась и откинулась на спинку кресла, закрыла глаза.
— Док, налейте мне рому, я хочу сегодня напиться.
— Положить лимон?
— Нет пусь будет чистый ром. Да так вот — продолжила она после того, как они опрокинули фужеры — 120 дней, но боже мой какая это была длинная пытка. Вы врач вам можно рассказать все. Неправда ли? Я выросла в богатой семье. Мой отец был крупным коммерсантом. Я воспитывалась в лучших пансионах Швейцарии. Я любила свободу, независимость. Была горда и независима. Кода мне было 16 лет, я была помолвлена с сыном марсель — ского банкира, меня ожидала легкая и беззаботная жизнь. Но все рухнуло. В 1957 году отец ввязался в какую — то темную аферу с кубинским сахаром. Он вложил в дело весь свой капитал и погорел. Мы остались нищими. Отец застрелился... Налейте мне рому. Спасибо... мать умерла в том же году. Я осталась одна, у меня нет больше родственников... А почему вы не выпили?
— Я потом выпью.
— Нет, пейте сейчас, вы должны опьянеть, то, что я буду расска — зывать нельзя слушать в трезвом виде. Пейте.
— Удобно ли в первый день работы напиться.
— Я думала вы умнее, — зло, сверкнув глазами, сказала мадам, — жаль, что я ошиблась.
— Спасибо за комплимент.
— Док, можете идти отдыхать, — она встала и отойдя к окну стала просматривать какие — то бумаги, давая Хобсу понять, что ужен окончен. Беспардонная дура, подумал про себя Хобс, краснее от стыда и унижения. Хобс встал и поклонился спине хозяйки, направился к двери.
— Вы забыли попрошаться милый Док еще! — ехидно улыбаясь, ска — зала хозяйка.
— Я поклонился вашей очаровательной спине, — мадама Сольбе сна — чала улыбнулась шутке, а потом не выдержала и засмеялась.
— Вы хорошо ответили. Люблю остроумных людей. « Она вернулась к столу и закинула ногу на ногу. «О эти ноги» — мелькнуло в голове у Хоб — са.
— Простите меня Док, я погорячилась. « Док сел на место.
— У вас такие красивые ноги. Я никак не могу насмотреться на них.
— Они вам нравятся? Вы на них еще насмотритесь. Ведь я еще не раз буду у вас. « « Как, и она тоже на осмотрах» — подумал Хобс сердце судорожно забилось. Он был ханжой, но видеть эту роскошь на гинекологи — ческом кресле ему не хотелось бы.
— К стати, — продолжала
