скользнули по бедрам и сошлись внизу моего живо — та.»
— Что это были за руки! — восхищенно прошептала мадам Сольба, закрыв глаза от сладкого воспоминания.
— ... Когда его пальцы коснулись моей плоти, я испытывала та — кое удовольствие, что невольно дернулась всем телом и конвульсивно сжа — ла ноги.
— Тебе не нравиться? — обиженно сприсил он
— Наоборот, — задыхаясь от возбуждения и страсти сказала я.
— Это слишком хорошо и я не привыкла к этому. — Он улыбнулся
— Милая девочка, — ласково произнес он, целуя меня в губы. Он был первый мужчина, который целовал меня в губы. Это был еще не тот по — целуй. от которого теряют рассудок, но для меня это было достаточно. Я со стоном рухнула к нему на руки в сладком изнеможении. Габриэль пере — нес меня на кровать и стал иступленно целовать мое тело, мою упругую грудь, мои угловатые плечи, впалый живот и ляжки и, наконец я почувст — вовала жар его губ на своей, нераспустившейся розе. Мы были в иступле — нии, весь мир пропал, из жизни уже небыло ничего, были лиш две безумные плоти, слившиеся в одном каком — то, неистовом, сумашедшем торжестве. Когда я очнулась, Габриэль сидел возле меня уже одетый.
— Ты уходишь? — спросила я слабым голосом.
— Тебе нужно отдохнуть, я не знал, что ты девушка, я тебя совсем замучал
— Нет это было прекрасно! Прекрасно, что ты сделал меня женщи — ной. Спасибо тебе милый. — Габриэль поцеловал меня и я заснула. Домой я вернулась на следующий день к вечеру, когда исчезли синяки под глазами. Месье Жуль встретил меня в передней, по его лицу было видно, что он волновался
— Все в порядке месье Жуль, — сказала я ему: — я одену вашу пику.
— Безумный ребенок, — тихо сказал он и покачал головой. Я прош — ла к себе в комнату и разделась. вся была наполнена каким — то сладким томлением и восторгом. Мне казалось, что частица Габриэля все еще нахо — дится в моей плоти. Это ощущение было настолько сильным, что я потрога — ла себя рукой. На следующее утро я приняла ванну и вернулась в свою комнату, достала из стола пику. Сам треугольник был какого — то эластич — ного, но упругого материала. Обшивка наружной стороны была бархатная, внутренней — прорезиненный войлок. Груша была довольно внушительных размеров и я сомневалась, что такую толстую мне не легко будет вста — вить. На деле это оказалось не просто трудным, а подчти невозможным. Груша до боли раздирала губы моего влагалища, но все еще не проходила во внутрь. Как раз в тот момент, когда я окончательно отчаялась и реши — ла отказаться от этой цели, груша вдруг прошла легко и скользнула внутрь, заполнив меня широкой обширной массой. Белый треугольник, будто бы приклеенный, прочно застыл у меня на лобке, я с облегчением вздохну — ла. Однако на этом трудности не кончались. Оказалось, что ходить с гру — шей не совсем удобно, она терлась во влагалище и все время давала о се — бе знать каким — то смутным, тревожным удовольствием. Я несколько раз прошлась по комнате, посмотрела на себя в зеркало, вид у меня был до — волно экстравагантный. В следующую субботу я обслуживала гостей в новом наряде стой разницей, что вместо трусиков на мне была лиш белая пика. Гости приняли меня как равную. Со мной шутили, мужчины заигровали. Меня теперь нисколько не стеснялись и поэтому, наверное сам вечер быстро пе — решел в безумную оргию. Теперь мне пришлось обеспечивать пары вином и мороженным. В тот момент когда они предавались самым невероятным любов — ным играм. Один из гостей поставил свою женщину на четвереньки устроил — ся к ней через зад и, двигаясь телом, с удовольствием ел мороженное, поднесенное мною. Другой положил женщину на диван, устроил на ее животе нечто вроде стола и отпивал из бокала вино. После каждого глотка цело — вал ее в промежность. Третий сел на стул,
