извергнулся. Я кончаю от одного вкуса спермы.
— Вот это да! — не смог скрыть я своего удивления. — Ну и сколько же раз ты можешь кончить?
— Столько же, сколько можешь ты.
— Да, но если построить очередь мужчин!
— Мой рот и язык устанут быстрее, чем иссякнут мои способности. К сожалению, везде природа поставила ограничения наслаждениям.
— Э, да ты становишься философом, как только дело доходит до наслаждений! — не удержался я от иронического комплимента.
Официантка принесла счет. Не в силах отвлечься от истории Люси, я все никак не мог просуммировать чаевые с цифрой на счете. Наконец я справился с этой задачей и снова повернулся к Люси.
— Проводи, меня пожалуйста, до магазина, у меня там машина запаркована — попросила Люси, пропустив мою иронию мимо ушей.
— Конечно-конечно, — заверил я ее. На улице уже стемнело. «С другой стороны, чего ей бояться? — усмехнулся я про себя, — она легко откупится от изнасилования». А вслух я спросил:
— Если тебя будут насиловать в рот, то ты все равно кончишь от излившейся спермы?
Люси посмотрела на меня снисходительно и сказала:
— Не могу тебе сказать, до сих пор меня никто не насиловал. Насилие возникает как реакция на сопротивление, а я никогда не сопротивлялась.
Мы подходили к ее машине. Я увидел, что за рулем кто-то сидит. Я сжал руку Люси и молча указал ей на машину.
— Это папа ждет меня, — он всегда волнуется, когда я ухожу с каким-нибудь мужчиной.
— Небось, ревнует, — сказал я опять иронически.
— Да, — сказала она серьезно и с грустью. — Но он так любит меня, что не хочет лишать меня свободы. У него несколько лет назад был рак и ему вырезали предстательную железу и яички.
Мы подошли к машине, ее отец открыл дверь и с трудом вылез. Я теперь рассмотрел его под светом уличного фонаря. Это был благообразный худой изможденный мужчина, в глазах которого было явное страдание.
— Папа, — это Джером, — представила она меня.
Он не протянул мне руки, но, глядя мне в глаза, обратился к Люси:
— Он не обижал мою девочку?
— Что ты, папочка, он очень вкусный, — заверила отца дочка.
