Не смей его надевать, ты что, с ума сошла?! Не смей! Слава Богу, кажется, услышала... Надевает платье на голое тело.
... Она росла нелюдимой, замкнутой девочкой, и, если речь заходила о поцелуях с мальчишками, она предпочитала подраться с ними. За это они уважали ее и приняли в свою компанию, научили свистеть, ругаться, стрелять из рогатки и презирать всех остальных девчонок. Но иногда ей самой хотелось поцеловаться, и она запиралась в комнате, чтобы обнять старого плюшевого медведя и в перерывах между поцелуями поведать ему, как тяжело ей живется. И это продолжалось бы всегда, но однажды случилось чудо, которое перевернуло всю ее жизнь. Как и всякое настоящее чудо, оно прошло незамеченным для остального человечества и осталось ее маленькой тайной...
Когда чудо начало свершаться, она этого даже не заметила. И только спустя несколько секунд поняла, что происходит что-то непонятное, невообразимое, сказочное.
Дело было в одну из тех ночей, когда мама была в гостях сама у себя. И, конечно, не одна, а с кавалером. Девочка никогда не видела их лиц, только силуэты, и этот не стал исключением. В тот вечер все начиналось очень страшно, потому что мама от поцелуев начала кричать, и девочка хотела побежать за милиционером, чтобы он забрал страшного дядьку. Но потом мама счастливо рассмеялась, и девочка поняла, что эти крики были не о помощи. Потом тени еще повозились немного, устраиваясь, и девочка уже приготовилась засыпать, как вдруг увидела, что на простыне происходит что-то непонятное...
... Да не надевай ты это кольцо! Оно старое, тяжелое, разве оно подходит к этому легкому летнему платью? И серьги не надо было надевать... Просто горе с тобой, глупая девчонка. Эти украшения только испортят твою свежесть и не дадут ничего взамен. Сними немедленно!... Не снимает. Не услышала. Жаль...
... Мама уже спала, посапывая, когда на простыне появилась собака. Она повела ушами, открыла рот и тихонько гавкнула. Девочка оторопела, потом шепотом рассмеялась. Собака вздрогнула и исчезла. Девочка зажала рот рукой. Вместо собаки появилась забавная рожица и начала кивать, будто соглашалась с кем-то. Потом рожица тихонько сказала:
— Привет. Не спишь?
— Нет, — так же шепотом отозвалась Она.
— И мне не спится... — грустно сказала рожица, свесив нос.
— Почему? — прошептала она.
— Жалко засыпать, — серьезно сказал человечек. — Я так редко вижу твою маму.
— А ты что, знал ее раньше? — спросила Она.
— Да... — вздохнула рожица и исчезла. По простыне пролетела большая птица и скрылась. Потом вернулся человечек и снова вздохнул. — Я знаю ее уже много лет. И очень люблю...
— А почему вы так редко видитесь? — спросила Она, собираясь почему-то заплакать.
— Так получилось. Вернее, не получилось...
— Ты — мой папа? — спросила она, мечтая больше всего на свете, чтобы человечек ответил «да».
— Нет, — сказал человечек и снова надолго пропал. Она заплакала.
— А ты знал моего папу? — спросила она.
— Да... — ответил человечек откуда-то из-под одеяла. — Мы были большие друзья.
— А теперь? — спросила она.
— А теперь нет... — сказала рожица и снова вынырнула из-под одеяла. — А ты кого любишь?
— Мишку своего люблю. И ромашки. На них гадать здорово. И еще маму очень люблю.
— И я твою маму очень люблю... А хочешь, давай песни петь...
— А можно?
— Если тихонько, то можно.
— Давай...
... Это что, по-твоему, помада?! Это фломастер, а не помада! Ну-ка выбрось немедленно! Кому говорю, выбрось! Пойди к соседке, возьми нормальную. Ты слышишь или нет!... Слышит, слава Богу... Пошла к соседке. Та — старая актриса, умница, подберет ей что ни будь подходящее...
Наутро он ушел. Они увиделись снова только через десять лет на маминых похоронах. Это было
