открытые всем ветрам без страха и стеснения.
Экли был бы не Экли, если бы не сотворил какую-нибудь гадость, но такого не ожидал никто.
— Меня мама не пускает, — потупив глаза, жалобно пищал Экли. — Может, останемся в Париже? Мама не возражает против Европы. Зак, Дженни, вы езжайте в Папеэте, а мы с Джеки останемся в Европе. А?
Не будь рядом девчонок, Зак придавил бы гада на месте, как один из его бесчисленных прыщей. Но тут замешкался, выбирая адекватный способ выражения своей ненависти. Джеки опередила его. Она вскочила и, уронив на себя свой кофе, заорала, налившись как томат.
Единственным ее аргументом было, что она не может оставить Дженни без франко-говорящего сопровождающего. Остальная речь была слишком экспрессивна, я бы сказал, несколько сумбурна, и непереводимые идиоматические американские и канадские словосочетания превалировали над выражениями из общепринятого английского лексикона до такой степени, что кажется неуместным даже пытаться привести ее речь здесь в переводе.
Ни Дженни, ни Зак не захотели ничего добавить. Джеки увидела, что ее джинсы пострадали от ее же кофе и добавила к своей пламенной речи и еще горячий кофе Зака. Встала и в слезах убежала. Дженни за ней. Зак положил на стол деньги и сказал только, насколько это было возможно, с русским акцентом:
— Ас, — как хочешь, так и понимай. Действительно «ас», или «осел», или «задница», или как-нибудь еще. Инглиш, блин!
Эту ночь Дженни провела вместе с Джеки и Зак был на нее нисколько не в обиде. Когда они вернулись в Мэдисон на «Мустанге», Экли уже не было в общаге. Хватило ума уехать.
В Папеэте путешественники отдохнули с дороги пару дней. Акклиматизировались. Джеки делала вид, или действительно была рада, что отдыхает от Экли и вообще излишнего мужского внимания. Зак с Дженни жили, как мечтали тогда на корабле, и как научились там. В домике на берегу моря никто не слышал их, а Джеки можно было не стесняться.
Ребята решили не связываться ни с какими организованными мероприятиями, но закупили фунтов 20 всяких карт и путеводителей. Общепринятой оказалась практика аренды катерка и походного снаряжения и путешествие между маленькими островками, находящимися неподалеку друг от друга.
Похоже, что еще никто в этом сезоне не заказывал такой услуги, потому что линейка катеров в первой же лавке такого толка была полной. Все совершенно одинаковые, они имели легкие названия разных летучих предметов: «Змей», «Бумеранг», «Ласточка» и т. п. Бойкий хозяин лавки «Летучий Голландец» все рекомендовал «Чайку», и Зак вскоре понял, «Чайка» стояла у самого края, и ее легче всего выгонять. «Хрен тебе», — подумал Зак по-русски и взял самый дальний от выхода «Бумеранг». Хозяин принял вызов, и назвал цену вдвое выше, чем было написано во всех каталогах.
— Пойдемте, девчонки. Здесь нет хороших лодок, — сказал Зак, обнимая обеих за плечи. — Пойдем, посмотрим, что есть в «Острове Сокровищ».
— Ай, ай, что ты, что ты. Если ты возьмешь полный бак и запасной бак, я дам скидку. Сильную скидку. Я дам сидку 50%!
— Я возьму 2 запасных бака, и ты мне дашь скидку 60%.
— Нет, за 2 бака у меня скидка 55%.
Зак снова положил руку Джеки на плечо. Просто она была ближе, для Зака это не было знаком внимания к Джеки, это был аргумент в его торге.
— Но для канадской девушки я готов дать 60, нет, 62%, — сохранил за собой последнее слово лодочник.
Для Джеки это путешествие было очень важным. Невероятно важным. В ее семье все предки по обеим линиям до черт знает какого колена всю жизнь прожили в г. Квебек пров. Квебек, Канада. Кровная чистота не соблюдалась, в роду были и французы, и англичане, и индейцы, но все непременно резиденты Квебека. Некоторые дальние родственники переехали в Монреаль и их за это осуждали, а одна семья переехала в Торонто, и их вычеркнули из списков родни. В ХХ
