на него ногу и затих, ожидая начала его ласк. Он просто и незамысловато уснул. Вот так вот!
Я ожидал чего угодно, но не такого. Даже не знаю, на счет чего это отнести — то ли его застенчивость, то ли моя пассивность. Утром я чувствовал себя полным идиотом, тем более, что в отряде на меня было объявлено «табу».
В следующее дежурство я решил проявить большую активность. Когда он явился с обхода, я ждал его, выказывая покорность и готовность выполнить любые его требования. Начало было неплохим. Он силой повернул меня к себе спиной, прижал. Я ждал, все тело напряглось, я хотел его — сильного, жесткого, требовательного, не заботящегося о моих чувствах и переживаниях, резко вгоняющего в меня свое орудие. Я хотел быть надувной куклой в его могучих объятиях, причиняющих сладостную боль и будящих восторг безграничного подчинения.
Не было ничего! Просто ничего не было! Мы мирно проспали до самого утра. Вернее, он спал, а я бодрствовал, боясь пропустить момент, когда он, наконец, отдохнет, и займется мною. Утро я встретил в полном недоумении, растерянный, злой, не выспавшийся и неудовлетворенный. Что-то я перестал что-либо понимать. Есть молодой здоровый мужик, выбравший меня для удовлетворения сексуальных потребностей. Есть я, готовый необходимые услуги оказать. Тогда во что мы играем? Или он взял меня на перевоспитание, идиот! Надо будет поактивничать, завести его. Какой мужик пропадает, ай-яй-яй! Но крепость падет, слово даю! Способы я найду! Не новичок!
11. Виктор
Он еще несколько раз делал попытки отдаться, но каждый раз я их твердо пресекал. Ему казалось, что я чего-то стесняюсь. Однажды я проснулся от того, что в моих трусах была его рука, которая ласково сжимала и теребила мою плоть. К этому моменту он уже кое-чего добился, и я жестко упирался ему в живот. Было невыразимо приятно, хотелось отдаться его легким ласкающим движениям и пережить, наконец, мощный взрыв, вызванный чужой лаской. Мое обделенное вниманием тело молило о пощаде. Бешеным усилием воли я заставил себя встать, вышел в туалет и остервенело закончил то, что начал «сероглазый». Я долго истекал, и сердце громыхало, как сумасшедшее.
Когда я вернулся, он понял, что произошло. Он отвернулся к стене, долго обиженно сопел, вздыхал и ворочался. Утром, не глядя на меня, он горько сказал:
— Я тебе совсем не нравлюсь?
— Да, причем тут нравишься или нет? Ты — человек, и живи, как человек! Ты же сам страдал, когда к тебе с этим приставали! Вот и будь, как все!
Он долго глядел мне в глаза. Да, как же я не понимаю? Что значит, будь как все! Все-то считают, что я с ним сплю! А значит его статус — все равно статус «девки». И какая разница, что на самом деле ничего нет? Все равно, только мой авторитет спасает его от домогательства других.
Постепенно он начал свыкаться с мыслью, что он мне, как партнер, не нужен и между нами ничего не будет. Он еще больше расслабился, успокоился, даже как-то похорошел. Он просто светился благодарностью и не знал, как ее выразить. Он начал улыбаться, и оказалось, что у него чудесная открытая улыбка, от которой теплело на сердце. Я все больше привязывался к этому парню. Но начались странные вещи.
На моих дежурствах спали мы по-прежнему вместе. Он раскидывался по топчану, во сне обнимал меня или по-детски прижимался. А мое бедное тело все никак не могло забыть его незатейливых ласк. Его непосредственная манера спать будоражила и заводила меня все больше. И только его глубокий сон позволял мне не краснеть каждое утро, когда мы расставались. Постепенно наши ночевки в дежурке стали для меня просто мукой. Я его откровенно хотел. Я знаю, что он не отказал бы мне, не смотря на то, что очень радовался отсутствию между нами интимных отношений. Но я сам не мог переступить через то, что удалось в нем возродить. Я бы давно выгнал его, но, во-первых, очень к нему привязался и, во-вторых, его сразу бы взяли в
