Ударом ноги он открыл дверь. Парень перепугался до смерти. Он схватился за спущенные штаны, пытаясь натянуть их, но его остановил властный окрик: «Ни с места!». И тот отдернул руку, оставшись лежать, опираясь на локти, голый, с торчащим членом, хотя было видно, что он еще не кончил. Его член вилял и вздрагивал, словно собачий хвостик. Вошедший наклонился, ухватил его за инструмент, сдернул с одеяла, перевернул кверху задницей, затем сграбастал оба запястья и быстро связал их. Затем снова перевернул его на спину.
— Разве я не говорил тебе не развлекаться в моем сарае для инструментов?
— Да, сэр, — пробормотал тот, получив тяжелый шлепок.
— А ты знаешь, почему я не велел тебе забираться в этот сарай?
— Нет, сэр, — отвечал парень, боясь услышать нечто пугающее, и получил еще более болезненный шлепок. Заплакал.
— Папа, ты делаешь мне больно.
— Я не велел тебе развлекаться там, потому что это опасно. К примеру, здесь полно ос.
Отец снял с полки банку, открутил заржавевшую крышку и достал из выдвижного ящика плотно сидящую резиновую крышку. После этого он подошел к угловой полке и накрыл горловиной банки устроенное там небольшое осиное гнездо, быстро и плотно пригнал резиновую крышку, прежде чем осы успели опомниться. Взяв банку, он показал ее сыну. Обеспокоенные осы выбрались из гнезда, воинственно взмахивали крылышками, изгибали брюшко и злобно жужжали, готовые пустить в ход свои жала.
— Они могли тебя покусать.
Сын стыдливо ежился на одеяле. Его ноги запутались в штанах, которые складками легли вокруг ботинок, а член торчал по-прежнему. Отец, показав ему банку, спросил с усмешкой:
— Как ты думаешь, что сделают осы, если доберутся до твоих яиц, дрочила?
Он засмеялся, когда сын вздрогнул и отвел глаза, схватил его голову, повернул и приказал смотреть на ос. Тот повиновался. Можно было почувствовать, как бьется в груди его сердце. Он был испуган сильнее обычного, и это так возбуждало отца, что у того член начал пульсировать в брюках. Он поместил банку между ног парня и ударил стеклом по яйцам. Тот вздрогнул, а его член свидетельствовал, что подброшенная мысль возбуждала его. Тогда отец решил преподать ему урок, которого тот не забудет. Он достал из кармана нож, с которым никогда не расставался, и сделал на крышке два разреза крест на крест. Затем сказал тоном скорее приказа, чем просьбы:
— Ты ведь хочешь доставить отцу удовольствие, не правда ли, дрочила!
Тот нерешительно кивнул.
— Ты ведь хочешь просить прощения за непослушание, дрочила?
— Да, сэр, — пробормотал он.
— Проси отца наказать тебя, дрочила!
— Пожалуйста, сэр, накажите меня!
Отец усмехнулся, опустился на колени и ухватил его за яйца, которые отвисли от дерганья, растягивания и кручения. Потом медленно запихнул одно яйцо в банку через разрез в крышке. Это потребовало некоторого усилия. Осы немедленно облепили яйцо и принялись жалить, так что тот пронзительно закричал. Но это не останавливало отца. Он протолкнул другое яйцо, и осы набросились на толстую добычу. Сын попытался выдернуть яйца, дрыгая ногами, но отец ударил его по лицу. Тот остался лежать, не переставая пронзительно вопить. Отец хлопнул его ладонью по губам и засмеялся:
— Вопи сколько хочешь, дрочила. Но чем больше ты дергаешься, тем сильнее они будут жалить. Тот постарался лежать тихо, тяжело дыша, а осы стали успокаиваться и перестали жалить. Однако его яйца уже распухли и стали кроваво-синими. Отец встряхнул банку, и осы, расправив крылышки, снова набросились на сверхчувствительные яйца, пронзая их, как иголками. Парень изо всех сил старался не двигаться и не реагировать, чтобы не злить их еще больше. Отец смеялся:
— Вот видишь, папа знает, как здесь опасно.
Несмотря на все старания не двигаться вовсе, сын не
