закрыта, никто не узнает о нашей маленькой тайне. Я безумно хочу тебя, — тут я схватил её губки своими губами и отправил язык в аппетитный ротик. При этом я прижал её тело к себе, почувствовав упругую девическую грудь, и слегка сжал ладонью её половые органы, чувствуя их сырость и жар.
Что лучше — женщина или статуя? Статуя без всяких лишних разговоров может отдаться и терпеливо перенести самые похотливые порывы, никому впоследствии не сказав ни слова. Но она за всё время совокупления не сделает ни одного вздоха и останется такой же холодной в конце, какою была вначале. А девушка — совсем другое дело. Она может и не хотеть заниматься любовью, однако стоит её посмелее развести — и она ломается, а потом ведёт себя так же распутно, как и опытная. Дело в том, что телесное желание начинает противоречить её мыслям о чистоте и непорочности, действуя как наркотик. Она может протестовать, но тело начинает выходить из-под контроля. Главное — идти напролом. Изысканно идти напролом.
На пол из её рук выпала мокрая тряпка, разлив вокруг себя небольшую лужицу. Девочка начала было мычать, ощутив, как мой язык ищет её, но потом, отдавшись своему проснувшемуся чувству, сплелась со мной своим языком и стала высасывать из меня воздух. Я тоже полностью отдался желанию и уже орудовал вовсю, ритмично лаская и массируя её всеми частями тела: руками, и ртом, и бёдрами. Это было похоже на танец. Возбуждающий танец любви. В этом танце она податливо позволяла себя вести к парте, с которой я скинул стулья, с грохотом упавшие на пол. Держа девочку за попку, я аккуратно усадил её на эту парту.
Если б она, сидя на ней минут сорок назад, только знала, что вот так всё произойдёт! Что я сниму с неё ненужную более кофточку и расстегну лифчик, обнажив аппетитные маленькие груди с розовыми сосками, что я стяну её чёрную юбку и трусики, оставив на ногах одни только чулки, и что я стану ласкать языком её грудь, плавно и неизбежно опускаясь всё ниже и ниже к эпицентру удовольствия. По мере того, как я путешествовал по её впалому животу, приближаясь к лобку, девочка дышала ровно. Ни разу в жизни не было передо мной такой открытой красоты, ни разу в жизни я ещё не видел расширяющихся девичьих бёдер настолько близко! Переживая мои ласки, девочка стала стонать и запрокидывать голову, а её дыхание участилось. На моих губах покорно трепетало самое ценное в мире сокровище, я раздвигал его и смотрел в эту манящую красную щель, через которую лежит путь к неземному счастью.
Раздевшись по пояс и спустив брюки, я прижал к себе мою девочку, а она обхватила меня своими ногами чуть выше бёдер так, что я почувствовал её влажное влагалище у себя на животе. Её тугие грудки упирались в мою грудь, и я всё крепче прижимал жаркое тело к себе, не отрываясь от её сладкого ротика. Я ощущал, насколько сильно хотелось засосать, впитать в себя всё её существо. Нам не хватало воздуха, и мы жадно дышали носами, наклонив головы набок, чтобы плотнее прижаться к губам друг друга. Девочка прижимала меня к себе, держась одной рукой за спину, а другой за шею. Напряжение было неимоверное, и она вдруг оторвалась от меня и, блестя глазами, шепнула: «Входи».
Я отпустил её, подтянул брюки и достал из них плоский ламинированный пакетик. Она, увидев то, что я делаю, кивнула мне и стала слезать с парты. Пока я накручивал презерватив на свой член, который из кожи вон лез от напряжения, девочка нагнулась над партой, обхватив её руками с противоположного края, и широко расставила ноги. Одной рукой я взял девочку за бёдро, а другой нацелил член в провисавшие половые губы и стал аккуратно всовывать его в мясистую кожную складку. Трудно было поверить в то, что происходит. Вдруг я уткнулся во что-то. Девственная плёва! Ещё сам не зная, с какой силой надо надавить бёдрами, чтобы пробить её, я сказал: «Потерпи, милая, это не больно» и, взяв её за ляжки поудобнее,
