мне, увидев перед собой затравленного зверька, отбросила хлыст и прошипела сквозь зубы мерзкое ругательство — о нет, не в мой адрес — она злилась на собственное милосердие, лишившее ее развлечения. Кончилось тем, что я выгнал обеих, после чего впал в глубочайшую депрессию.
Теперь я уже и сам, как некогда она, хотел нажать DELETE.
Дни тянулись бесконечной унылой чередой, я стал много ездить, перелетая из страны в страну, постоянная смена часовых поясов привела меня в полубредовое состояние, а супермаркеты во всем мире одинаковые. Не скажу, что меня вовсе не трогали красоты. В Греции на мысе Сунион, где стоят с детства знакомые по учебникам истории развалины храма Посейдона, а на одной из колонн оставил автограф Байрон, я испытал неодолимое желание покончить разом со всеми проблемами и, будь со мной моя малышка, без сомнения, увлек бы ее в бездну. Как бы то ни было, я ожил и теперь точно знал, что мне нужно.
Через два дня в Брюсселе я отправился в красный квартал. Я решил осуществить свой план именно в Брюсселе, потому что там квартал располагается на задворках города, за вокзалом, и сидящие в окнах проститутки в нижнем белье гренадерского роста и необъятных статей взирают на вожделеющих прохожих мужчин с полнейшим равнодушием.
Я отправился в садомазохистский клуб. Мистрис, которую я выбрал, способна была вселить трепет одними своими размерами. О наряде не говорю — это был гибрид эсэсовского мундира и средневекового панциря. Оставшись наедине со мной, она окинула меня изучающим взором и спросила... «Ну, бэби, с чего начнем?»
Мне предстояло самому выбрать орудие пытки. Обозрев весь арсенал, я взял в руки плетку. «О, бэби, — сказала она. Как ты догадался? Это моя любимая...»
До сих пор мне казалось, что она совершенно безразлична и ко мне, и к предстоящей экзекуции. Но в этот момент меня осенило — она так это сказала и посмотрела на плеть таким просветленным взглядом... Я не отрываясь смотрел на ее могучий зад, выпиравший из латекса трусов, и думал о том, что мне предстоит тяжелая, но упоительная миссия... Я сделал все, на что был способен, но вышел опустошенным, как никогда прежде. План мой не удался.
О Натали! Как ты не похожа на профессиональных садисток, ты, такая хрупкая с капризным ротиком и наивно-бесстыжим взглядом! Ты напомнила мне мою девочку, мое сокровище — неужели ты способна на то, о чем я грежу? О да, я вижу, как гневно раздуваются твои маленькие ноздри... наконец-то! О мой порочный ангел! Только теперь я понимаю дивный смысл фразы «Так вонзай же, мой ангел вчерашний, в сердце острый французский каблук!» Так вонзай же!..
