Что-то вдавилось мне в ладонь.
Я подождал минут пять, прежде чем посмотреть, что это было. У меня в руке лежала записка, написанная на салфетке, которой в туалете вытирают руки, и ключ.
Записка гласила: «Нам надо встретиться. Мне нужна твоя помощь. В полдень» Далее был адрес и поцелуй, оставленный накрашенными губами. Бумага была влажной. Что это: слезы или мокрые ладошки?
Они вроде бы должны жить вместе, но, может быть, Джефф соврал или, предположим, сегодня он улетает в Перу для заключения еще одной мультимиллионной сделки.
Я немного поразмышлял, но все-таки со дня расставания с Энджи прошло одиннадцать дней, и к тому же я обладаю притягательной силой для «отчаявшихся девиц», даже когда не грублю.
Я постучал в дверь ее квартиры, но очень тихо, так что внутри мой стук можно было заметить, только специально прислушиваясь. Я все еще мог повернуться и уйти, но не сделал этого.
Я открыл дверь ключом.
В коридоре было темно. Я окликнул:
— Синтия? Миссис Фоке? Син? Из-под двери в конце коридора просачивался свет. Что-то свистело и щелкало. Раздавались стоны. Я на цыпочках подошел к двери и осторожно приоткрыл ее. Комната была освещена свечами. Син лежала на кровати обнаженная, лицом вниз. Ее запястья и лодыжки были по углам привязаны к резной латунной спинке кровати. По пояс голый Джефф держал в поднятой руке вдвое сложенный ремень, который через мгновение с силой опустился на ягодицы Син.
Когда я вижу насилие, то становлюсь безжалостен. Я что-то сделал с его рукой и лицом, после чего он оказался на полу, где и лежал хныча. Я пнул его носком ботинка в бедро и сказал:
— У тебя есть пять минут, чтобы исчезнуть отсюда.
Под моим тяжелым взглядом он собрался в мгновение ока. Несмотря на то, что Син нуждалась во мне, я не рискнул повернуться к Джеффу спиной.
Как только входная дверь захлопнулась за ним, я бросился развязывать Синтию.
— Пожалуйста, там в ванной есть немного мази...
Неприлично было оставлять женщину связанной, но ведь она лучше меня знала, что облегчит ее страдания.
— У меня не получится, — сказала она. — Не мог бы ты меня намазать сам?
Я старался быть как можно осторожнее. К счастью, я успел вовремя: на ее нежной коже было всего четыре рубца. Один пересекал ее худенькие бедра, второй в области поясницы, и еще два, параллельные друг другу, пылали на ягодицах... Были и старые шрамы, розовыми полосками выделявшиеся на прозрачной белизне ее кожи. Я нанес мазь и на них, хотя прошло уже слишком много времени, чтобы от нее была какая-нибудь польза.
— Втирай сильнее, — сказала она. — Мазь хоть и жжется, зато так от нее больше толку.
Я снова нанес мазь и стал массировать тело.
— Сильнее, — просила она. — Еще сильнее.
Я чувствовал, как она сжимается и шевелится под моими руками. В любой другой ситуации массировать обнаженную попку красивой женщины показалось бы мне очень сексуальным, но сейчас сочувствие к ней пересилило во мне все другие чувства.
Я вытер руки и развязал ее. Она перевернулась на спину и села, однако даже не сделала попытки прикрыть чем-нибудь обнаженное тело. Я заметил атласный халатик, висящий рядом с дверью, и накинул его на Синтию.
— Не оставляй меня одну. Вдруг он вернется, — она взяла мою руку и прижала к своей груди. — Я хочу, чтобы ты был со мной сегодня ночью.
— Я посплю на диване.
— Ну если тебе так хочется.
Нет, мне хотелось совсем другого. Теперь, когда ее обнаженное тело было прикрыто, а сама она свободна, все мое существо реагировало на нее должным образом, но если бы я попытался воплотить мои желания, то получилось бы, что я воспользовался ситуацией. Да и разве легко решиться обнять женщину с такой нежной попкой.
Она принесла мне кофе, по-прежнему голая под атласным халатиком.
— Ты куда-то торопишься?
— На работу, к сожалению.
— Не мог бы ты перед уходом еще раз
