Филипп и собрался на нее лечь, но вдруг увидал, что из ее носа бегут сопли. «Высморкайся», — сказал я ей. Она сморкнулась в подол своего платья. Я сунул в нее свой половой член и начал работать... Потом с ней работал Гришка Влосянко. Потом мы решили работать с ней вдвоем. Мы поставили ее на четвереньки, я подошел к ее рту, а Гришка встал сзади. Мы начали работать, а она вдруг расплакалась, выплюнула мой половой член из своего беззубого рта и сказала мне: «Ты никакой не Филипп! Филипп так не делает!» Я сказал ей, что я Филипп, что пусть она не беспокоится, что Филипп именно так и делает. Но она вдруг вскочила и убежала. Мы стали ее догонять, но она куда-то исчезла. Мы долго злились. Нам хотелось иметь секса еще и еще, хоть с кем!
Я ушел от Гришки подальше, спрятавшись, и пробовал заниматься онанизмом. Вдруг я услыхал, что кто-то идет. Это был Гришка. «Вазелин есть?» — спросил он. «Есть. А зачем тебе?» — спросил я. «Давай сюда. Надо», — сказал он. Я пошел в комнату к ветеринару (у него там стояло целое ведро вазелина). Я дал вазелин Гришке. Он отправился с ведром вглубь свинарника. Я увидал, что он, оказывается, загнал одну свинью в станок (который нужен для того, чтобы свинья не дергалась, когда с ней надо что-то сделать: полечить, например, или сделать укол). Он подошел к станку, помазал вазелином у свиньи под хвостом, потом достал из штанов свой половой член, торчащий у него, как сук дерева, и помазал его. Он пытался вставить свой член в свинью, но свинья завизжала. «Что — то туговато!» — сказал Гришка. И тут я понял: «Ты что, это же Филипп!!!» Мы отвели кабана в стойло, вывели свиноматку и загнали ее в станок. Мы по очереди имели с ней секс. А что было нам делать: ведь у нас половые члены все время оставались твердыми и торчали, как полено!...
Мы наполнили свинью спермой так, что она текла через край. Если бы свиньи могли рожать от людей, то мы бы тогда с Гришкой выполнили бы месячную норму кабана-производителя.
Мы устали работать со свиньей и легли отдохнуть. Пока мы отдыхали наши члены опять околели и мы опять захотели секса. Мы встали и пошли к станку, где у нас была свинья. Но тут в свинарник вошла главный зоотехник. Это была женщина лет 50, но еще с плотным телом, большой задницей и грудями. «А вы че здесь делаете так поздно?» — спросила она, увидя нас. Мы с Волосянкой стояли и виновато молчали. Она подошла к свинье, которая была закреплена в станке и хотела еще что-то сказать... Но тут Гришка сделал такое, чего я от него никак не ожидал: он ударил зоотехника по голове своим кулаком (а кулак у него, как гантеля). Зоотехник упала, теряя сознание. Гришка ее схватил и поволок. «Че ты делаешь, дурак?!» — спросил его я. Но Гришка молча отволок ее на матрац и стал раздевать.
Он имел с ней секс долго. В это время она пришла в себя, открыла глаза, но Гришка сунул ей в рот вместо кляпа свою кепку и связал руки ремнем. «Че ты делаешь?!» — говорил ему я, но он молча работал с зоотехником. Потом он встал, отдышался, спросил меня, хочу я иметь секс с зоотехником или нет, а то он сейчас отдохнет и опять продолжит. Я подумал, подумал (подумал, что лучше иметь секс с зоотехником, чем со свиньей). И лег на зоотехника...
Мы оставили ее в покое только утром. Мы ее развязали и отпустили. Она молча и устало ушла. А мы, наконец, легли спать.
Я проснулся первым, увидел спящего Волосянку и подумал, что надо готовиться к тому, что сейчас придет с милицией зоотехник и нас заберут. «Че мы наделали?!...» — со страхом думал я. Когда проснулся Волосянко, мы оба стали думать, не видя в своем вчерашнем поступке ничего хорошего.
Постепенно с утра стали приходить рабочие на свинарник. Скоро должна была появиться там зоотехник. Она пришла наконец. Она подошла к нам, а мы готовились к самому худшему. «Сегодня вы здесь будете?... Я зайду. Имейте ввиду», — тихо сказала нам зоотехник и отошла, как будто ничего не произошло. Мы очень
