русские гости зашли к нему до войны, он предложил бы им бриллианты, жемчуга и золотые изделия, достойные их. А сейчас, такое горе, осталась лишь эта рухлядь.
Они долго рылись в грудах перстней и колец с громадными фальшивыми камнями, томпаковых браслетов, чего-то еще такого же безвкусного, пока не заметили серебряного колечка, украшенного лишь растительным орнаментом по наружной поверхности.
— Увы, мадам, это все. что у меня не забрали наци из драгоценных металлов. Но приезжайте через пять, нет, через три года. Вы увидите на наших женщинах вновь заиграют украшения, и музыка чардаша вновь зазвучит на прекрасных улицах Буды и Пешта.
Колечко пришлось ей на мизинец.
— Может господа желают сделать на нем надпись на память? — спросил обходительный ювелир.
— Да, выгравируйте, пожалуйста: «Сергей Чигаев.23.9.1944«.
Ювелир прямо при них выгравировал на внутренней поверхности колечка эту надпись.
Он сам надел ей серебряное колечко на мизинец правой руки.
— А здесь мы оставим место для золотого колечка, которое я тебе подарю после войны, — сказал он, мягко загибая ей безымянный палец правой руки.
Затем он внимательно посмотрел на ее ладонь.
— Я же на половину цыган. Мой папаша выкрал мою мать прямо из табора. Тебя ожидает большая счастливая жизнь, — сказал он, водя по линиям ее ладони. Затем он умолк, внимательно посмотрел на ее ладонь, поднося поближе к глазам, и ей показалось, что его брови насупились, а рука, в которой он держал ее руку, чуть заметно дрогнула.
— Обещай мне никогда не снимать этого колечка, — сказал он затем. — Оно принесет тебе счастье.
Она обещала.
А затем была вторая ночь любви в той же самой гостинице. А на следующий день он уехал в часть. Они успели обменяться только по одному письму, а затем ей пришло сообщение, что лейтенант Чигаев Сергей Самсонович не вернулся с боевого задания. По сведениям очевидцев его самолет был подбит зенитным огнем и скрылся в шлейфе дыма в западном направлении. Есть все основания считать его погибшим.
Она проплакала несколько дней подряд. А затем он долго являлся ей по ночам — молодой летчик цыган, первый мужчина в ее жизни, ее первая и, как она была искренне уверена, и последняя любовь.
А потом пришел день победы. С грохотом стрельбы и салютов из всех видов оружия, со слезами счастья и, теперь уж, казалось, вечной радости, с объятиями всех со всеми, потом была демобилизация, учеба, работа на ответственных постах, была встреча с Ваней и новая любовь. Она уже была другой. Не той горячечной и безумной с предощущением смерти и гибели каждую минуту, она была другой, любовь людей, за плечами которых осталось очень многое, спокойная оттого высоко ценимая и дорожимая любовь людей, которые за свои годы испытали то, что другим могло бы хватить на несколько жизней. Потом пришел час, когда на загнутый когда-то во фронтовом Будапеште летчиком цыганом палец ее Ваня надел золотое обручальное колечко. И началась ее новая, уже семейная жизнь с этого золотого колечка. Но она сразу же рассказала Ване все об ее серебряном колечке — всю жизнь они прожили совершенно открытыми друг для друга — и он был достаточно чуток, чтобы понять, как много значит для нее эта память, память о летчике цыгане Чигаеве Сергее. И она никогда не расставалась с этим серебряным колечком.
Жизнь с Ваней сложилась у нее вполне счастливо. Любовь со временем перешла в прочное взаимное уважение и полное душевное взаимопонимание, хотя вначале было всякое, пока их мысли, души, привычки, традиции и даже прихоти не притерлись друг к другу. Она родила ему двух мальчиков и дочку Зину, которая сейчас уже превратилась в Зинаиду Ивановну и мирно похрапывает в своей спальне. А потом случилась встреча.
Однажды она ехала в командировку в один из далеких сибирских городов. Путь был длинный, но вагон был
