газиков... Ну да... Воздух попал... Газики с пузырьками как в мыльных пузырях... Только вместо мыльной воды — семенная жижица... А потом Ветин анус стал выталкивать сперму! Она выплескивалась наружу — прямо в тарелку. Там уже целая лужица!
— Все, моя хорошая... Твоя попочка все слила... Посмотри, сколько было! — я подношу блюдце к лицу Веты. — Обмакни в него губы... Если стесняешься, не глотай, но губки обмакни!
И Вета робко, с пылающими щеками, обмакивает губы в семя и собирает липкую вязкую влагу. Блин, я чуть еще раз не кончил, глядя на это! Я обнимаю Вету, мы ложимся, обнявшись, в постельку и долго-долго целуемся, не в силах оторваться друг от дружки... И гладим друг друга. Просто гладим и целуемся. А потом... придя в себя, продолжаем ласкаться. Я занимаюсь Ветиной писенькой. Мои губы, мой рот и мои пальцы непрестанно находятся на ее киске. Ох, сколько же раз она кончила в этот день!
Позже, немного отдохнув, мы гуляли, купались наедине в реке — голенькие... А вернувшись поздно, поужинали — и в постель снова! До глубокой ночи мой член не покидал Ветиного ротика и ануса... В каких только позах она не была на мне! Я был не на шутку удивлен ее страстью и ее ненасытностью, и это несмотря на то, что она продолжала оставаться целочкой — до таинственного дня и часа X, который мне нужно было определить со всей возможной точностью, чтобы у нас не просто все прошло perfectly, как говорят англичане, но и чтобы избежать нежелательных залетов. Вета отнеслась с полным пониманием к этому, и с лихвой компенсировала ожидание лишения девственности — она работала ртом и задницей, как заправская шлюшка, тем самым серьезно корректируя мои устаревшие представления о распущенности современной молодежи. Впоследствии, немного поразмыслив над этим, я пришел к выводу, что Вета действовала естественно и инстинктивно. Дело было вовсе не в ее распущенности, а в желании осчастливить возлюбленного. Она напомнила мне о том, что я и сам знал в юности. Все развратные вещи, которые мы вытворяли, были столь естественны, что даже ханжа не усомнился бы в том, что их источником была любовь!
Но вот наступил самый важный день. Вечером мы выпили шампанского. Вета, взволнованная, с порозовевшими щеками сидит передо мной в одном лишь нижнем белье — красивом нижнем белье! Бордовые трусики и лифчик. Очень сексуально! Я привез ей из города, из одного магазина специального — там девушка-продавец очень хорошо меня поняла, когда я дал ей Ветины размеры и попросил подобрать белье, которое девочка должна надеть перед мужчиной, зная, что в этот вечер ее будут лишать девственности. И как все подошло замечательно! Ты просто прелесть! Красавица моя, да, как порозовели твои щеки — то ли от вина, то ли от осознания предстоящего события, столь важного в твоей жизни.
— Ну, иди ко мне! — шепчу, улыбнувшись и проведя ладонью по бархатной юной щеке Веты.
Она встала передо мной, сняла трусики и лифчик. Я обнял ее, а потом уложил голенькую, прильнул к ее писеньке ртом... языком... губами... Да так, что когда оторвался от ее девочки — вид у юной киски был потрясающий! Розовые лепестки приоткрыты, вся она блестит от влаги! Мокрая, вся в смазке...
— Отлично, мое солнышко, — говорю, ласково касаясь ее голого плечика, — теперь сядь рядом. У меня для тебя небольшой сюрприз.
Вета улыбнулась:
— Макс, так какой же сюрприз ты мне приготовил?
— Сейчас завяжу тебе глаза!
Вета заинтригована. Я завязываю ей глаза темной повязкой. Потом медленно раздеваю ее. Медленно. Догола. У нее мурашки по телу. Но она послушно стоит, уже голая, передо мной, с завязанными глазами. Я беру ее за руку и веду к кровати! Ложись! Она легла. Я принялся сверху осыпать ее тело поцелуями, она вздрагивала, тихонько стонала, красавица моя маленькая. Я ласкал ее упругие юные грудки с торчащими ягодками сосков, ее милый животик, по которому так приятно гулять языком и внизу которого зарождается
