спросонья пыталась понять, чего я от нее хочу, я, светя себе зажигалкой, заглянул в шкаф. Платье, которое жена не успела подшить, сразу бросилось в глаза. Я снял его с вешалки и протянул его ей.
— Принеси из спальни лифчик и трусики, — попросила Людмила.
— Да брось ты, — ответил я. — Все равно темно и ничего не видно. К тому же не стоит светить твоим бельем перед посторонними — на кухне горит свеча, и они увидят меня, когда я буду выходить из кухни.
Ничего не подозревающая жена согласилась. И я посоветовал надеть поясок с чулочками: все-таки неудобно ходить с голыми ногами при посторонних. Никакой логики в моих словах не было: чулки тоже надо было нести их спальни. Но не проснувшаяся до конца Людмила этого не поняла, как и того, что я подал ей еще не готовое платье. И еще — туфельки на шпильках. Словом, на кухню она, сама того не подозревая, пришла в необычном наряде. Как только жена попала на свет, через тонкую ткань начали просвечивать поясок с чулочками с темным кустиком волос под ним и большая грудь с выпирающими сосочками. Друзья обомлели, а Людмила начала разогревать пожаренную для меня картошку и соображать, что бы еще приготовить. Я достал стандартную для того времени закуску — соленые огурцы и помидоры, квашеную капусту и какой-то компот. Все, разумеется, из трехлитровых банок. Которые закручивала теща.
Наконец, мы сели за стол: Людмила на кухонный табурет, мы — на стоящий у стены подростковый диванчик. Юрка, сидевший рядом со мной, мелко дрожал от возбуждения. И было от чего: прямо напротив него сидела моя жена с практически обнаженной грудью. Когда Людмила склонилась над тарелкой и принялась закусывать, я прикоснулся к его руке и столкнул под стол вилку. То, что предстало перед глазами Юрия, достойно особого описания. Хотя под столом и было темнее, чем над ним, я подсветил ему зажигалкой, да и глаза уже привыкли к полумраку. И он без труда разглядел разъехавшуюся по сторонам тонкую ткань, которая должна была открыть трусики, но их на Людмиле не было. Под белым пояском с резинками, на которых крепились чулки, курчавились темные волосы, в которых пряталась узкая полоска половой щели.
Людмила подняла голову и увидела, как мы заглядываем под стол: «Что случилось, мальчики?» Мы тут же приняли нормальное положение и объяснили ситуацию. Жена, не вставая с табуретки, повернулась и достала новую вилку.
Мы еще выпили, и я подмигнул уже понявшему все Володе. Он тут уронил свою вилку. И тут же ослепительно вспыхнул свет. Наши взгляды устремились на большие соски жены. Она заметила их, глянула на свою грудь и мгновенно покрылась краской. Жена вскочила и поняла, что она практически абсолютно голая находится в компании двух почти незнакомых мужчин. Людмила ойкнула и чисто женским движением закрыла руками груди.
Я был в смятении. С одной стороны, было как-то неудобно из-за того, что ребята беззастенчиво разглядывают прелести моей жены. С другой, было приятно, что она вызывает у них сексуальное влечение: в районе паха у обоих образовались заметные бугорки на брюках.
И я неожиданно для себя самого встал и развел руки Людмила в стороны: «Перестань. Все уже все видели. Стыдиться тебе нечего. Наоборот, гордиться надо!» Я обнял ее и прижался губами к губам жены. Сначала она сопротивлялась, а потом начала отвечать на поцелуй. И, похоже, что ситуация начала возбуждать и ее.
— А не потанцевать ли нам? — осевшим голосом спросил я. Людмила смущенно кивнула, и я включил музыку. Первый медленный танец она танцевала с Юрой. Сначала он робко прижал ее к себе. Она не сопротивлялась. Руки гостя поползли с плеч жены вниз. Пробежали по спине и застыли на заднице. Она не сопротивлялась. Он бросил взгляд на меня и начал мять ее ягодицы. А потом крепко обнял за плечи и начал целовать. Через мгновение он чуть повернул ее и взялся за грудь. Разъехавшаяся ткань не мешала. Он водил пальцем по ареалу и
