исключительно недокормленным подростком-акселератом. Такими, как он, в 20—21 веке любили изображать в кино викингов, или «чистокровных арийцев». Даже идиотский форменный плащ, как у меня, не мог скрыть огромную грудную клетку, и руки, более всего походящие на бычьи окорока.
— Ну что тут у тебя?
Я показал на обе машины, и ткнул пальцем в сторону оторванной дверцы.
— Морф пошалил. Женщину увезли, теперь на очереди труп. Можешь сам посмотреть, вдруг чего еще заметишь. Надо найти морфа, пока он не натворил больших бед.
Петер поочередно осмотрел обе машины, затем и дверцу. Зачем-то потрогал ее, и, что-то пробормотав под нос, вернулся ко мне.
— Да, похоже, что на сей раз зверюшка серьезная. Хотя, судя по размерам его машины, — он кивком указал на машину, где все еще находился труп мужчины, — размерами она не отличается. Передние конечности похожи на человеческие руки. Задние же — гораздо меньше пропорциональных размеров.
— И что думаешь?
— Похоже на примата, либо, морф с превалирующим генным набором примата. вероятнее всего — шимпанзе.
— Класс. Как искать будем?
— По-старинке.
Он отвернулся от меня, и, пройдя к дорожному ограждению, перемахнул через него. Открыл дверцу своей машины — и выпустил наружу собаку. После чего, подхватив ее на руки, вновь перелез на дорогу.
Собака отнеслась ко всему этому с полнейшим спокойствием.
Я уставился на нее. Крепкое тело, длинные лапы — могли бы принадлежать гончей, но унылое выражение брыластой морды, с висячими ушами-лопухами, буквально всем своим видом упрашивало оставить ее в покое.
— У тебя, надеюсь, есть документы, разрешающие морфинг пса?
Петер уставился на меня.
— Зачем?
— Он у тебя, разве, не модифицирован?
— С чего ты взял? Чистокровный бладхаунд. Вот еще не хватало — портить собаку модификациями! Я за этого красавца знаешь сколько заплатил? Так-то.
— А зачем ты его приволок?
— Предлагаешь тебя в поводке вести? Мне нос не модифицировали. Да и нюх у него всяко поострее твоего будет.
С этими словами он подвел пса к оторванной дверце. Тот шумно принюхался, и неодобрительно глянул на меня.
— Ты дверь трогал?
— Да, но не сами вмятины.
Пес, мигом утратив всю свою унылость, подбежал к машине и обнюхал вмятины на корпусе. После чего, покружив по дороге, рявкнув, побежал вперед.
Мы с Петером рванули за ним. Через пару сотен метров пес перемахнул через ограждение, и, свернув за угол здания, вновь закружил на месте. Подождав нас, он басовито гавкнул, и вопросительно посмотрел на Петера.
— Похоже, что он потерял след... Хотя нет. Морф ушел по деревьям.
— Э-э... И как ты это понял?
— Смотри сам, вдоль дороги растут деревья. Под этим — сломанная ветка. Под следующим — листья. А еще я постоянно на связи с Ричем.
— С псом???
— Я заказал и ему имплант. Сам можешь подключиться и посмотреть.
Я спешно отдал своему импланту команду на поиск и подключение. Через секунду я увидел мир глазами пса. Черно-белый, и в нем, будто мерцающая дымка, тянулся след, уходящий в деревья.
— Ну ты и маньяк... Ставить имплант, стоящий бешеных денег псу?!
— Так и пес не простой. Он со мной отслужил все пять лет, не раз выручая.
— Пять? В смысле?
— Я урожденный гражданин. Служить пошел ради льгот, и потому, что это семейное.
— Слушай, давно хотел спросить...
— Поговорить и на бегу можем. Уйдет же морф!
Мы сорвались с места, и побежали вдоль улицы.
— Хотел спросить, где служил?
— Морская пехота. Прошел частичное модифицирование по двухсотой серии. Ты же, насколько я знаю, из «сотых»?
— Да.
Я мигом потерял интерес к дальнейшим распросам. Двухсотая серия — это обычные люди, подвергшиеся морфингу на основе сотой серии. Мы же — сотые — были, по сути, тестовым материалом. Вначале нас было действительно сто человек. После ряда изменений, погибли, не выдержав, шесть человек. В ходе выполнения боевых заданий,
