главное. А потом ее дыхание. Я не вижу, но я слышу. Тяжелый вздох, шорох от установки камеры, ослушаться она не может, она привыкла доверять и подчиняться беспрекословно. Вот сейчас она провела пальцами между ног, и я слышу глубокий выдох. Дыхание становиться быстрее, девочка пальчиком касается клитора, нажимает. Дыхание в трубке замирает на миг, но вдруг становится глубоким и прерывистым. Чаще, еще чаще. Вот сейчас она должна кончить. Я знаю, как она кончает. Она начинает глубоко дышать, хватая воздух ртом, потом по ее телу пробегает мелкая дрожь, а потом судорожно сжимаются мышцы влагалища, сжимая мой член до боли. Но... это, когда я в ней. А сейчас она одна. И я лишь слушаю. «Аааа», — подавленный крик в трубку. Она не одна дома. «Я...», — «Я слышу. Спокойной ночи, девочка, запись привезешь на встречу», — отрубаю звонок.
Завтра она припудрит припухшие от слез глаза, наложит макияж и пойдет на работу. Она будет общаться с подчиненными в обычной своей манере королевы — свысока и чуть пренебрежительно. Утром читаю сообщение: «СПАСИБО, Хозяин. Реально стало легче».
А через пару дней она покорно опустится на колени перед одним-единственным Властелином, ее Хозяином. И будет стараться подавить рвотный рефлекс, заглатывая мой член целиком, будет вытирать слезы с глаз, но при этом улыбаться. Шлюха своего Хозяина, принадлежащая целиком и полностью лишь одному. Может быть, на несколько недель. А может быть, на всю жизнь. Моя девочка.
***
Мы ищем смысл там, где его нет и быть не может, и не замечаем важное, что у нас под носом. Живем, как слепые котята, тыкаясь в углы коробки, пока не открылись глаза, а научившись преодолевать край коробки, выходим в мир, который велик настолько, что нам сначала становится страшно, потом интересно, потом тяжело, потому что сверху давит груз приобретенного опыта, как рюкзак с ненужными вещами. А на самом деле, все просто — сначала мы придумываем коробку, потом тыкаемся в ее углы, потом замечаем, что коробки вообще никогда не было, и придумываем мир за ее пределами, потом груз приобретенного опыта, потом еще что-нибудь. А потом понимаем, что уроки уже сделаны, и можно идти гулять.
***
Иногда собираемся поиграть в покер. По большому счету, люди случайные, но солидные, всем за пятьдесят, не дети. Но иной раз коньяк и сигары располагают к разговорам по душам. В этот раз почему-то заговорили о порке женщин. Не раз замечал, как разные женщины проявляют интерес к вопросу. Кто-то ищет в этом искупление, кого-то просто возбуждает процесс — нагнуться, поднять юбку и спустить трусики, кто-то просто насмотрелся порно и представляет это себе, но никогда не решится попробовать.
Эту историю поведал нам г-н STROG. (Размешена здесь с согласия автора истории. — Прим. автора)
Сколько он себя помнил, в его жизни домработницы были всегда. И когда был ребенком и жил с родителями, и когда стал жить своим домом с постоянно меняющимися женами и с чередующимися между женитьбами подругами.
Домработница, или как их стали называть позже, горничная была непреложным, постоянным атрибутом быта. Отношения с ними складывались по-разному. Незыблемым было одно — только деловые отношения, никаких даже намеков на любую близость. Одни работали по несколько лет, другие приходили и уходили так быстро, что и не запоминались. Найти такую, чтобы удовлетворяла всем требованиям, было непросто.
Домработница должна быть чистоплотной, скромной, честной, неприметной, молчаливой, неглупой, обязательной и иметь еще много других качеств.
Он был убежден, что домработница — это профессия. В наши дни, к сожалению, вымирающая. Друзья и знакомые часто спрашивали, зачем он содержит домработницу, если в его доме всегда живет какая-нибудь женщина, разделяющая с ним и кров, и постель. Ответить на этот вопрос вразумительно даже самому себе он не мог, да и не пытался. Просто приходящая раз или два в неделю женщина,
