превращаться под действием этих, феромонов, так? Это ведь тоже были феромоны?
— Ну, да, — кивнула Алексис. — Во время превращения я неосознанно выделяю сильные феромоны, действующие на людей противоположного пола... противоположного тому, который я принимаю.
— Ага... — Виктор кивнул и вдруг нахмурился. — Подожди. То есть под действием мужских феромонов ты становишься женщиной, ты при этом безумно хочешь трахаться и при этом ещё и выделяешь феромоны, которые превращают окружающих мужчин в секс-монстров?
— Ну... да... — осторожно ответила Алексис, а на её лице появилось выражение испуга.
— И мужчина, чьи феромоны вызвали у тебя превращение, сам улавливает твои феромоны?
— Чёрт... — тихо прошептала Алексис.
— То есть каждый раз или почти каждый, когда ты меняешь пол, либо трахают тебя, либо трахаешь ты? Причём так вот, как мы с тобой только что трахались? — Алексис молчала. — А если мужчин рядом несколько?
— Да, чёрт возьми! — взорвалась вдруг Алексис. — Да, меня трахают, как последнюю шлюху, по несколько раз в год, в месяц, в неделю! И спереди, и сзади, и сверху, и снизу! И мне, чёрт возьми, это нравится, потому что у меня такая чёртова физиология! Ты это хотел услышать?!
Виктор замолчал, испуганно глядя на разъярённую девушку, вскочившую с кровати и теперь стоявшую перед ним, уперев руки в бока, а взгляд — в него.
— Алексис, я не хочу, чтобы с тобой занимался сексом кто попало... — наконец, с болью в голосе выговорил он.
— Не хочешь?! А придётся! — Алексис резко развернулась и принялась собирать свою одежду. — Никакой я не философский камень! — кричала она, натягивая на себя футболку. — Ты думал, я идеал чистоты и непорочности? А я из народа, для которого трахаться с совершенно незнакомыми людьми — это как утренний кофе! Не нравится? Вот такая я есть!
— Алексис! — Виктор вскочил, пытаясь остановить любимую, но она оттолкнула его и зашагала к двери. — Алексис! — крикнул он, но ответом ему был только громкий хлопок дверью. — Алексис... — простонал он, опускаясь на кровать. — Господи, за что?...
— Господи, за что?... — прошептала Алексис, едва выйдя от Виктора, бессильно приваливаясь к стене. — Зачем я, дура, улетела с Центавра? Что мне там не жилось? Хочу домой... — она съёжилась у стены, уронив голову на руки, и заплакала. — Домой хочу...
(На самом деле, хотя данный рассказ задуман как имеющий несколько продолжений, возможно, он сам по себе самодостаточен...)
