Алексис училась на филологическом факультете уже два с половиной года: земных, по которым человечество по традиции вело летоисчисление, а не марсианских, которые почти вдвое длиннее. (Впрочем, марсианские сутки на полчаса длиннее земных, и в земном году всего 356 марсианских дней, по 29—30 в каждом месяце). И за это время другие учащиеся (среди которых были в основном девушки) твёрдо выучили несколько правил, позволявших выживать рядом с ней:
1) В общих туалетах не мастурбировать.
2) И, боже вас упаси, однополым сексом не заниматься.
3) И вообще никаким и нигде в учебных зданиях.
4) В общих душевых, если Алексис моется рядом, — тем более не дрочить и не трахаться.
5) Нет, в туалетах нельзя, даже если вы думаете, что Алексис не зайдёт случайно.
6) Если, моясь в душе вместе с Алексис, чувствуешь желание потрахаться, нужно закрыть глаза и вспоминать матстатистику.
Список из примерно таких пунктов, начинавшийся со слов «Уважаемые студенты, принимая во внимание физиологические особенности некоторых учащихся из-за пределов Солнечной системы, убедительно просим...», даже какое-то время провисел на доске объявлений, пока случайно не попался на глаза какому-то чиновнику из марсианского министерства образования. Сколько чая или спиртных напитков или насколько большая взятка потребовалась преподавателям факультета, чтобы избежать скандала, осталось тайной. Список повесили обратно через несколько месяцев, но после того, как внизу появилась надпись ручкой «А если хотите секса, можно просто попросить!», список спешно сорвали и больше не вывешивали.
На самом деле больше всего проблем Алексис возникало не от того, что делало с ней её тело: дома, на Центавре, она попадала в такие ситуации всего лишь несколько реже — а от отношения к этому окружающих. Но благодаря её лёгкому и открытому характеру, к концу первого учебного года ей удалось преодолеть отчуждение соучениц, и слов «шлюха альчибианская!» за своей спиной она не слышала давно. С парнями было сложнее, но на филфаке традиционно было примерно по два — два с половиной десятка девушек и в среднем три с половиной парня на группу (за половину, разумеется, считалась сама Алексис).
Впрочем, из-за того, что парней на филфаке было настолько мало (а те, что были, многими девушками и за мужчин не считались), с половой жизнью у многих студенток всё было не слишком хорошо. Отсюда и мастурбация в туалетах и лесбийские ласки там же (большинство студенток за время обучения пробовали однополый секс хотя бы один раз) — а из них уже следовали... пикантные ситуации с участием Алексис. (Нет, на самом деле они случались реже, чем можно было бы подумать: даже не каждый месяц, и редко больше двух раз в течение месяца, причём со всеми учащимися факультета, а не только группой Алексис). Впрочем, некоторые студентки, изголодавшись по мужскому телу, специально вызывали у Алексис гормональный взрыв, после чего он на следующее утро, проснувшись в мужском теле, обычно с упрёком говорил: «Слушай, всё было классно, но, может быть, ты в следующий раз просто попросишь?». Подруги не раз спали с ней и с её согласия, и когда она была в мужском теле, и когда она была в женском. Но всё же Алексис мечтала о чём-то больше, чем секс, и пыталась завести отношения то с одним парнем, то с другим: до Виктора у неё их было шесть, но ни с кем отношения не продолжались после того, как они видели её в мужском обличьи...
*****
В тот самый день, когда Виктор узнал её тайну, Алексис раскладывала на столе конспекты, готовясь к последней лекции и предвкушая встречу с любимым, когда к ней подошла Кейт — высокая блондинка родом с Луны, ещё более мальчиковатого вида, чем сама Алексис, со своей подругой Дзюн — венерианкой с азиатскими корнями.
— Лекси, ты в туалет в ближайшее время идти не собираешься? — спросила Кейт, приобнимая Дзюн за талию.
— Последняя пара же — могли бы и потерпеть,
