бюстгальтер.
— Лифчик тоже сними-прохрипел я от волнения.
Красная от стыда мама расстегнула лиф и из его чашек выпала белая грудь с темными большими сосками. Круглая форма их без поддержки изменилась. Слегка отвисшая, средних размеров она болталась когда мама сдергивала полностью блузку и бюстгальтер. Следом пошло платье, расстегнулась на боку молния и мягкая ткань сползла по ногам вниз.
— Трусы тоже бы лучше того... ну этого Серега — промямлил вдруг Пашка
— Труселя тоже давай спускай — уже смелее отдал я приказ нажав тугую кнопку и глядя на почти раздетую женщину, которая униженно исполняла приказы властного чудо-пульта.
— Обычно я их не снимаю, когда переодеваюсь — сказала совсем зардевшаяся мама, оттягивая резинку черных трусов, наклоняясь и болтая отвисшей грудью переступила через них. Нам открылся ее заросший волосами лобок, внизу которого уходила между ног полоска влагалища. — Я халат не взяла в спальне...
— Ходи пока так-оборвал ее резко я (не забыв нажать пульт) — и хочу знать, когда папа на вахте, ты сама с собой это делаешь?
Пашка глянул на меня совсем уж круглыми глазами, только открыв как рыба рот сидел около всеми давно позабытой приставки, видно он был в шоке и боялся нарушить тишину.
Судя по тому, как мама переминалась с ноги на ногу и не знала куда деть руки, ей было стыдно, но и пересилить волю пульта не могла.
— Д... да, иногда я делаю это, С... сергей.
— Ложись перед нами, да так что бы все было видно и покажи. — понесло меня все дальше к запретному плоду под хруст чипсов. От волнения я уже грыз пачку, что мама принесла Пашке.
Она легла, развела ноги перед нашими физиономиями, и начала гладить свою промежность наманикюренными пальцами, ее руки гуляли по телу, гладили кожу до мурашек, она щипала свои соски, от растущего возбуждения они набухли и стали еще более темными и торчащими, влагалище и кожа вокруг него покраснели, она погружала свои пальцы между половых губ внутрь мокрой и горячей тьмы своих внутренностей, торчащий клитор то и дело попадал под ее ласки, темп движений становился все быстрее. Тяжелое дыхание и сдерживаемые тихие постанывания заполнили тишину зала. Мама резко задрожала всем телом, блестящим от пота, тихо ахнула и вдруг обмякла. Ее грудь шумно вздымалась, сжатые колени дрожали.
— Кончила-тихо резмировал Паха. — А на вид вся такая правильная в школу приходила... Слушай друг, давай я тебе приставку, а ты мне разрешишь потрогать твою м... Татьяну Викторовну то есть? — затароторил он.
— За приставку? Хм, ты что держишь ее за эту, продажную, что она только подрочила после работы? — сказал грозно я, сам думая, как выгодно все складывается.
— Нет, но просто очень хочется дружище, ну давай махнемся, а? убалтывал Пашка косясь на распластанную посреди зала маму, которая уже медленно приходила в себя после оргазма.
Вообще-то я мог и так у Пашки взять что угодно, чудо-пульт то все-таки в руках лежит приятной ношей. Но посмотреть что будет при таком развитии событий было интересно.
— Ладно, иди полапай ее.
Пашка подполз на коленках к маме и взял пятерней ее за потную блестящую грудь. Полуприкрытые ресницами глаза распахнулись и она с размаху отвесила Пахе оплеуху.
— Ты что извращенец мелкий себе позволяешь!? Ну твои родители сегодня только узнают!...
Пашка перепуганнй до полусмерти отлетел назад и что то начал лепетать потирая красную щеку.
Пульт задал матери ходить нагишом и ласкать себя перед нами, но в остальном ее поведение не изменилось, как я и думал.
— Мама, (пульт нажат) ты сейчас дашь Пашке потрогать себя и вообще сегодня до двенадцати часов ночи ты будешь нашей послушной рабыней, делать что мы тебе скажем. Понятно?
Она напряглась всем телом, будто борется с чем-то внутри себя, на лбу выступила вена и наконец выдохнула, то от чего у меня отлегли все начинающиеся тревоги:
— Понятно.
— Иди тискай
