что имеет меня в рот? Что он говорит? Ебет русскую шлюху? Меня? Я шлюха?» Словно бомба взорвалась внутри изнасилованной девушки. «Я не шлюха! Я НЕ ШЛЮХА! НЕ ШЛЮХА!!!»
Магомед готовился кончить, Залихан снимала, Бекхан собирался излиться студентке в рот. Когда Маша, собрав волю в кулак, что есть силы, сомкнула зубы... Бекхан завопил так, что у Марии зазвенело в ушах. Мага так и не кончил ей в попу, от животного крика друга, возбуждение сняло как рукой. Залихан перепугалась, крик явно слышала вся общага, и, не зная, что делать, продолжала снимать.
Маша не смогла перекусить толстый кусок плоти, однако ее острые зубки вошли достаточно глубоко с обеих сторон. Кровь хлестала из разорванных сосудов, заливая ее лицо и смятую постель. На ее тело посыпались удары, было больно. Магомед наносил удары по спине и в правый бок. От некоторых перехватывало дыхание, но рта Мария не разжимала. Боль в попе оказалась куда сильнее, и остальные удары просто раскатывались звоном медного набата по измученному телу, никак не отзываясь в душе. Бекхан орал, пока не столкнулся глазами с Машей. Ее голубые глаза перестали быть стеклянными и пустыми, они будто стали ярче. В них горела ярость и злоба. Боль уступила место ужасу, и Бекхан завизжал, как свинья. Стал бить девушку руками по голове и пытаться вырваться, но и это не помогло. Тогда Магомед схватил девушку за шею и волосы, сильно придушил, оттягивая голову назад. Из-за этого рот такой опасной жертвы чуть раскрылся, Залихан дернула друга на себя, и его почти откушенный член, разрываемый зубами, выскользнул из залитого кровью рта.
Бекхан все продолжал кричать, а Магомед несколько раз ногой ударил Машу в голову. Его сестра в панике прижимала полотенце к промежности друга. Именно паника помешала кавказцам раньше услышать вой сирен. Полиции и Скорой Помощи. Магомед бросился к окну. Общежитие выходило фасадом на зеленную аллею с небольшой площадью, упирающейся в одну из главных улиц города, широкую с трамвайными путями. На этой самой улице стояла карета Скорой Помощи. А перед самой общагой, прямо на пешеходной аллее тормозили два полицейских УАЗ Хантер.
— Быстро! Менты! Валим! — подхватив под руки рыдающего Бекхана, брат с сестрой покинули комнату изнасилованной девушки.
Прошло не больше пяти минут, как в комнату ворвались полицейские и медики. Фельдшер склонился над изувеченной девушкой, оказывая помощь. А полицейские отправились искать свидетелей, но, как выяснилось, никто ничего не видел.
Спустя еще несколько минут, участковый стоял на улице около лавочек напротив общаги и смотрел, как медики везут на каталке избитую, запачканную кровью девушку. «Да, я вам говорю. Шлюха еще та! Пол универа ее трахает, из надежных источников известно. Говорят, мужиков левых приглашала, проститутка малолетняя. Небось, какой-нибудь папик ее и избил... знаете, у них же бывает. Приревновал, может» — оправдывался участковый. А приехавший следователь смотрел на него без особого доверия. Работа такая. Никому не доверять.
Когда Машу подкатили к машине, и медики отошли от каталки, чтобы открыть двери и приготовиться к поездке в БСМП, к девушке подбежала Нджоба студентка из Нигерии. Она дружила с Марией с первых дней учебы. И именно она вызвала Скорую Помощь и Полицию, когда быстро расходящиеся слухи об изнасиловании подруги достигли ее ушей.
Маша разревелась, увидев африканку, которая сжала ее ослабевшую руку. Нджоба успокаивала девушку, говорила, что все будет хорошо, что насильников обязательно найдут и накажут. А Маша только всхлипывала:
— Не говори никому, пожалуйста! Никому не рассказывай, обещай! Никому!
Когда за плачущей девушкой закрылась дверь, и машина, включив сирену, помчалась в больницу, Нджоба осталась стоять посреди любопытных студентов и работающих полицейских. Африканка растерянно смотрела в след Скорой Помощи. Затем так же растерянно опустила
