подливать масла в огонь, я поспешила её успокоить:
— Оленька, доченька, успокойся, не стоит так волноваться — это вредно... Ничего особенного не случилось, просто было много работы, и я задержалась. Если тебе это не нравится, я больше не буду.
Ольга, взглянув на мою виноватую физиономию, подозрительно втянула носиком воздух:
— Почему от тебя воняет мочой? Ты с кем-то была и пила «золотой дождь»? Тебе мало меня, грязная противная потаскуха?!
— Что ты, доченька, я не была с девушкой и люблю только тебя, — заверила я её дрожащим от страха и волнения голосом, и по тону моего голоса Ольга поняла, что я точно с кем-то была.
— Подойди сейчас же ко мне, сучка! — зловеще приказала она.
Я покорно подошла. Мы были с ней почти одинакового роста. Ольга приблизила к моему лицу свою разгневанную физиономию:
— Дыхни!
Я выполнила её приказ, с ужасом поняв, что пропала. Ольга, понюхав запах из моего рта, брезгливо сморщила носик:
— Фу, от тебя воняет мужской спермой... Ты делала кому-то минет, хуесоска?
— Оленька, прости меня, пожалуйста, но так получилось... Мне пришлось это сделать, — пролепетала я, в ужасе сознавая, что погорела и Ольга меня сейчас жестоко накажет.
— Ты трахалась с ним, животное? — угрожающе замахнулась на меня девочка. — И почему от тебя воняет ссаками? Что ты всё время молчишь? Снимай сейчас же трусы, блядь!
Я быстро исполнила то, что она сказала, дрожащими от страха и унижения руками, чуть не упав, сняла свои маленькие белые, влажные от мочи стринги. Ольга, протянув руку, резко вырвала их у меня, с отвращением поднесла к носику.
— Так и есть, — все мокрые, и воняют спермой и ссаками! — победно воскликнула Ольга, отбрасывая трусики на пол. — Мужик трахнул тебя в пизду, а его баба, вероятно, помочилась на тебя после того, как он в тебя кончил... С кем ты была, грязная, опущенная шалава? Тебе было плохо со мной, да? Со своей родной дочерью... И ты пошла шляться по улицам, ища пьяных вонючих мужиков и грязных уличных проституток, чтобы они ебали тебя, как мусорную подстилку и последнюю блядь где-нибудь под забором и ссали, словно в очко уборной, в твой поганый рот? И после всего этого, ты хочешь, чтобы я к тебе хорошо относилась, уважала тебя и спала с тобой в одной постели?
— Но, Оленька, всё было совсем не так, — пробовала я что-то объяснить дочери, дрожа всем телом и каждой его клеточкой чувствуя свою вину перед Ольгой. Потому что, по сути, она была права: я действительно, как последняя дура отдалась первому встречному, облизала его член, не думая, как ко всему этому отнесётся дочка. По сути, я действительно изменила ей. Единственно, в чём она была не права: с нами не было другой женщины...
— Молчи, сучка, не выводи меня! — в истерике завизжала Ольга и, дикой кошкой, набросилась вдруг на меня с кулачками. — Ты разлучила меня с Кристи, перед этим отбила её у меня, а сейчас бросила и меня, променяв на какую-нибудь подзаборную шлюху и её грязную, раздолбанную манду, которую ты лизала!
Я не успела закрыться руками, как получила несколько чувствительных ударов кулачком в нос и нижнюю губу. От боли и неожиданности я громко вскрикнула, закрыла лицо руками, чувствуя, как из носа и губы густо закапало. Ноги мои подкосились сами собой, душа от страха ушла в пятки, в низу живота всё оборвалось. Я упала на колени, чувствуя, что течёт не только с лица, но и из влагалища. Я поняла, что уписалась, но стыда не почувствовала, а только острый животный ужас. Я всегда испытывала нечто подобное, когда меня били по лицу, и текла кровь.
Ольга, видя моё покорное, беспомощное состояние вызверилась ещё сильнее, подняв с пола мои грязные мокрые трусики, стала хлестать меня ими по рукам, которыми я закрывала лицо. Вскоре белая кружевная ткань окрасилась в красный цвет, потому что сквозь мои пальцы продолжало сочиться из носа. Я совсем потеряла голову от страха. Стоя на коленях в луже собственной мочи,
