(Трибьют американской кино-перверсии поэмы)
Да, это было — крики воинов, увеселённых брагой и удачным набегом, сливались в его голове в единый гул с женским смехом, скрипом вертелов над жаровнями и протяжным свистом северного ветра под высокой кровлей. В глазах плясали и плыли факельные огни, смутно искрились на кольчугах пирующих и терялись во мраке глубины зала. Хлебнув ещё браги, закашлявшись, он проорал в зал здравицу и хвалу воинской доблести. Воины ответили дружным восторженным рёвом. Засмеявшись и рыча что-то нечленораздельное, он привалился вправо, зачерпнул из резного сундука полной горстью и швырнул в пространство золотые искры, щедро осыпая участников торжества драгоценной добычей, взятой в недавнем походе. Девушки, смеясь, наперерыв ловили звонкие, тяжёлые монеты и прятали их за вырез платья. Золото, остывшее в пролитой крови побеждённых, согревалось нежной кожей девичьих грудей.
Да, он был пьян, но не был весел. Милые девичьи лица, их игривая суета, голоса его воинов, прославляющих своего короля — всё это обтекало смятое крепким медвяным пойлом сознание Хродгара. Лишь только одно лицо, появляясь перед ним, краткой вспышкой проясняло его разум и он снова чувствовал... Чувствовал ту горечь, которую давно старался залить брагой и вражеской кровью. Вальхтеов, его жена, его возлюбленная и... его тоска.
Он не был ещё стар, был полон сил. Однажды он стал убийцей дракона, героем и королём. Прекраснейшая из дев этих земель стала его женой. Он помнил... помнил, словно это было только вчера, с каким восхищением смотрела она на него тогда, в ту ночь, после свадебного пира. Он был её героем, спасителем земли от всепожирающего драконьего пламени. Он помнил, как склонился тогда над ней — гордый, очерствевший в битвах воин, чувствуя её лишь своей добычей, лишь частью своей славы. Помнил, как в неверном свете кедровых лучин встретились их глаза, как с этим долгим взглядом он... полюбил её, впервые в жизни полюбил. Яркая картина вновь ожила...
Хродгар вошёл в свои покои, открыв дверь с ноги и неся молодую жену на руках. Опустив деву на ложе и чувствуя волнение предвкушения, он одну за другой расстегнул пряжки на её свадебном платье и мягко понУдил её раздеться. Глядя на белоснежную наготу Вальхтеов, матово сияющую сквозь тончайшее полотно исподней рубашки, король выпрямился и не спеша стал избавляться от одежды. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Она смотрела на него, как зачарованная. Раздеваясь, он скользил взглядом по высокой девичьей груди с заострившимися сосками, по стыдливо сжатым упругим бёдрам и чувствовал нарастающий жар и пульсацию в паху.
Ему не раз случалось насиловать девственниц, пока их отцы и братья остывали на окровавленной земле. Он не чувствовал вкуса к такому сексу, но таков был воинский обычай — победитель забирает всё. Разорвав на девице одежду и лишь открыв свободный доступ, он смачно плевал в ладонь, смазывал ствол и одним сильным движением вгонял его до отказа в нетронутое лоно. Ярость битвы, кипевшая в его крови, возбуждала, и он сражался, всегда чувствуя сильнейшую эрекцию.
Однако, одержимый этой яростью, он был не способен кончить, и часто, овладевая живым трофеем, лишь забирал невинность. После нескольких размашистых движений, он, так и не разрядившись, извлекал своё окровавленное орудие и прижав его тугой тканью штанов к мокрому от пота животу, отправлялся брать золото или добивать раненых во имя Одина. Осквернённая девушка оставалась лежать на земле, сквозь стоны и всхлипы взывая к богам или просто страдальчески причитая «... мамочка, мамочка!!!». Ему было всё равно.
Сейчас он смотрел на свою девственную новобрачную и ему не было всё равно. Он не торопился. Мужское тщеславие заставляло желать большего. К воинской славе герой хотел добавить и славу искусного любовника, показать девчонке свою силу, свою страсть. Упёршись коленом в
